Командир выстукивал пальцами по столу, и все прислушивались к этому барабанному бою, словно к счетчику Гейгера. Зазвонил телефон. Майор торопливо снял трубку.
- Здравия желаю, товарищ полковник. Обстановка спокойная. Да… Так точно, я уже распорядился. Показания снимаются регулярно. Могу передать замеры.- Он протянул руку к листку, поманил пальцами, и начальник штаба пододвинул к нему докладную.- Замеряем состояние воздуха, воды, грунта. Показания следующие…
Винокуров, конечно, рисковал - вдруг командир полка спросит, что означают эти показатели? Но тот не спросил, выслушал спокойно, а потом велел связаться с начальником химслужбы полка.
Майор-химик наконец разъяснил по телефону, что значат показания, назвал опасные, дозы, при которых необходима эвакуация. Это слово времен войны особенно резануло слух, но химик успокоил - решение должны принимать местные органы власти. Военным же оставалось ждать приказа и быть готовыми выполнить любое задание.
Показания приборов пока что были нормальными, и Винокуров несколько успокоился.
- Пока - отбой тревоги. Наблюдения продолжать, личному составу заниматься по распорядку дня. Но занятия по ЗОМП провести самым тщательным образом. Проверю.
Офицеры ушли, а майор Винокуров связался по телефону с председателем сельсовета Макаром Ивановичем Кириленко.
- Нияких указаний из райкому не було. Приказано гасить всякие проявления паники. Вести подготовку к празднованию Первого мая.
Это успокоило совсем. Значит, все нормально, раз районное руководство решило, как всегда, провести празднование Дня международной солидарности трудящихся,
День подходил к концу, солдаты, как обычно, работали на взлетно-посадочной полосе, укатывали мягкий весенний грунт. Свинцицкий выгнал из загона молодых бычков, и те разбрелись по полю, несли службу часовые, а назначенные в спешном порядке «дозиметристы» лениво посматривали на приборы и ничего страшного не видели.
На ночь Женя отпросился у Капустина в деревню: ведь свадьба все-таки. И тот отпустил его на свой страх и риск.
Гости обрадовались приходу жениха, усадили за стол рядом с Оксаной. Она отдала свою фату Татьяне, и та теперь танцевала в ней. А когда увидела Женю, тут же спросила:
- Ваня-то придет?
- Он в наряд заступил, а прийти очень хотел.
Ночью они снова не спали, будто жалели отдавать время сну, будто чувствовали что-то нехорошее. Оксана посматривала в окно, туда, где малиново светился край неба.
- Страшно мне почему-то. За отца боюсь. Уехал - и ни слуху ни духу.
- В пожарной что говорят?
- А что они скажут? «Тушим!»
- Не волнуйся, все будет хорошо.
Он притянул Оксану к себе, и она доверчиво положила голову на его плечо. Что-то новое пробудилось в нем - ответственность, наверное. Жена ведь.
К Первому мая, как всегда, в Петривцах вывесили красные флаги, была объявлена демонстрация. Винокуров пытался убедить местное начальство не делать этого, потому что радиационный фон значительно возрос. И хотя не был еще пока опасным, но все же необходимы были меры предосторожности. Однако и Чубарь, и Кириленко, и Бойко настояли на своем.
- И чтобы солдаты были как всегда. Нечего паниковать. Продемонстрируем единство армии и народа.
Не верилось, не хотелось верить, что угроза нарастает. Да и как тут поверишь, если все так же цвели буйно сады, стояла теплая погода, солнце светило ярко, ребятня купаться стала в пруду - прогрелась уже стоячая вода. Какая может быть радиация? Только что отсеялись, люди заканчивали сажать картошку на своих огородах.
Перед праздником насторожило одно событие. Умерла одинокая бабка Мотря. Умерла по старости восьмидесяти без малого лет, но по селу сразу же слухи поползли- вот, мол, -самые слабые не выдерживают, помирают. В другой раз похоронили бы незаметно, но сейчас люди вышли на похороны всем селом. Наверное, еще и потому, чтобы поговорить - никакой же информации, молчат и газеты, и радио.
Кто-то видел ночью, как через село прошли автобусы с людьми. Говорили, что весь город Припять вывезли- эвакуировали. А это совсем рядом, каких-то двадцать километров.
Тревога нарастала. Может быть, поэтому серьезны были лица людей на демонстрации? Не радовала ни теплая погода, ни буфет, расположившийся на лужайке в парке. Только ребятня была беззаботна и весела - им все нипочем.
Вечером в клубе были танцы. Веселились там все, как дети, никто не думал о случившемся: праздник ведь! Только девчонки огорчились, что солдат в увольнение не отпустили, снова майор Винокуров чудит.