Его еле растормошил через два часа старший лейтенант Капустин. И он, увидев склонившееся над собой лицо в маске, вскрикнул.
- Спокойно, Женя. Это я, Капустин.
Старший лейтенант снял респиратор и устало присел на нары. Миляев помотал головой, прогоняя сон.
- Летчики просят одного солдата для выполнения сложного задания.
- Какого задания?
- Надо зависнуть над реактором и опустить прибор в его жерло, чтобы измерить температуру и состав выходящих газов. А я не знаю, кого послать. Напросился сам, но полковник Рогов отказал: мол, твое дело - командовать людьми.
Миляев задумался. Почему он к нему обратился? Только ли потому, что он сержант? А если сержант, то тоже отвечает за личный состав. Значит.., Похолодело внутри.
- Я готов.
Но Капустин покачал головой.
- Нет. Тебя не пошлю.
- Это еще почему?
- Потому что… По кочану! У тебя уже семья, ты теперь не один, черт побери!
- Ну, это ты не трожь! - Женя впервые позволил назвать командира на «ты» и даже не заметил этого.-
Это моя личная жизнь, и тебя не касается.
- Не петушись, я все равно тебя не пошлю. Я думаю Хромова послать. Он в партию вступать собирается и это будет ему достойным испытанием.
- Хромова? - удивился почему-то Женя.
- А что? Принадлежность к партии надо доказывать делом, а не словами.
Ребята выходили из палаток заспанные, помятые, многие не бриты, в грязных «хэбэ» - тут не до внешнего вида. Респираторы не надевали. Потянулись за сигаретами.
- Дело такое, мужики, - начал издалека Капустин, и Миляев подумал, что, наверное, неправильно поступил старший лейтенант. Если уж решил посылать Хромова, то и сказал бы ему об этом лично. Но офицер действовал иначе. - Ученые просят помочь. Именно нас просят, потому что мы как-никак летчики. Надо опустить с вертолета прибор точно в реактор для замера температуры.
Солдаты молчали. Ждали, что еще скажет командир. Это только в кино вся шеренга сразу делает шаг вперед, в жизни - не сразу. Капустин стоял молча, опустив голову. Потом добавил:
- Меня не пустили. А надо, ребята, - поднял глаза и посмотрел прямо на Хромова. Не назвал его фамилию, только посмотрел, но увидел, как у того отразился в глазах ужас, как он зыркнул по сторонам, будто искал защиту.
- Я пойду, - вдруг сказал Алик Свинцицкий и как-то виновато всех оглядел, будто просил извинить, если кому дорогу перешел и первым назвался.
Но вдруг неожиданно выступил вперед «молодой» Зотов:
- Товарищ старший лейтенант, пошлите меня. Я ведь крепче.
Но Алик неожиданно сказал то, что от него никто никогда не ожидал услышать:
- Молчи, салага! Знай свое место! - и подошел к командиру.
- Ладно, - сказал Капустин. - Скоро приедут ученые. Отдыхай пока.
Зотов обиженно махнул рукой:
- Так всегда. Как бычков пасти, так посылаете, а на дело - так нет. Салага…
Из леса на поляну выкатил бронетранспортер, остановился у вертолетов. Из него вышли гражданские в спецодежде и генерал. Тут же к прибывшим подошел полковник Рогов, отдав честь, доложил. Все вместе пошли краем карьера, потом полковник подозвал к себе Капустина, что-то сказал ему, и тот побежал к палаткам.
- Наверное, за мной, - сказал Алик. - Пора.
Прибывшие были членами правительственной комиссии. Человек в роговых очках оказался академиком, с ним - два физика-ядерщика и генерал-майор химслужбы.
- Как зовут, солдат? - спросил академик,
- Рядовой Свинцицкий.
Ученый не обратил внимания на фамилию.
- Зовут как, спрашиваю?
- Ал… Александр.
- Ну вот, Саша. Дело предстоит тебе необычное. Предупреждаю сразу, опасное дело.
- Я понимаю, - сказал Алик.
- Это хорошо, что понимаешь. - Академик снял очки, потер пальцами уставшие глаза. Похоже, он не спал уже несколько суток, потому что глаза слезились, на запавших щеках светилась седая щетина. - Но дело, быть может, еще серьезнее, чем ты себе представляешь. Скажу больше. Несколько пожарных скончались от острой лучевой болезни. Их не удалось спасти. Я говорю тебе это, Саша, чтобы ты осознал всю реальную опасность. Мне так будет легче. Ты меня понимаешь?
- Понимаю, товарищ академик.
- Что ж, спасибо тебе. - Академик отвернулся, будто именно он был виноват в случившемся.
19
Наконец-то решение о полной эвакуации населения было принято, но радовался ему в Петривцах, наверное, один лишь майор Винокуров. Теперь активную деятельность проявляло местное начальство. Как же, получили прямое указание, а уж выполнять горазды, соревнуясь и принимая повышенные обязательства. Местная власть - проводник политики. Сталинскую - проводили, хрущевскую проводили, брежневскую? А как же! Кукуруза, мелиорация, «экономика должна быть экономной» - все было! Прикажут дать землю крестьянам - пожалуйста, люди добрые. Прикажут отобрать назад, раскулачить - перевыполним план, в