– Их все девушки любят, сам убедишься, когда будешь их завоёвывать.
– Стихи?
– Да нет, – вновь рассмеялась Мара, – девушек!
– Хм-м… А такие подойдут?
В черноте электронной экрана,
В рубке новый встречая рассвет,
Вижу я твой чарующий образ
Среди россыпи звёзд и планет.
Мы ещё немного поговорили о поэзии, поболтали о других пустяках, и я наконец решился задать мучивший меня вопрос:
– Мар, я что-то не совсем понял… ты сказала "завоёвывать девушек"… Это как, с бластером в руках что ли?
И живо представил, как это будет выглядеть со стороны. Подхожу к объекту захвата… Стоп, а что дальше-то делать… Видел выражение "снять девушку"… Что, как часового что ли?
Стоило на секунду отвлечься, как Мара, согнувшись в три погибели, тихо повизгивая и похрюкивая, сползла по стене. Чего это она?
– Лёш, я умираю… Ну нельзя же так!
– А в чём дело? – не на шутку перепугался я.
Пригляделся повнимательнее… Да нет, вроде ничего фатального… организм в норме… состояние стабильное…
– Лёша-а-а-а, – наконец протянула подруга, размазывая по щекам слёзы, – Ты смерти моей хочешь?
– Да что такое? – удивлённо развёл я руками.
– Я-я-я… Я в жизни так никогда не смеялась! – с трудом выдавила она и расхохоталась.
А-а-а, это мы так шутки шутим. А я уж бог весть что подумал… И сквозь смех и слёзы женщина мне поведала, что "завоёвывать", как и "снимать" – это всё образные выражения, каких и в русском, и в других языках превеликое множество.
– Лёш, ты, прям, совсем дикий, – сочувственно вздохнула моя любовь, взлохматив рукой мне волосы, – Маугли!
Во! И я то же самое хотел сказать, рано мне ещё в человеческое общество. Другое дело – армия. Там тебя и поднимут, и накормят, и работу дадут, и "отобьют"… в смысле уложат спать вовремя, по команде "отбой". Во всём порядок и строгая субординация. Это мне нравиться.
Уж если начинать сживаться с людьми, вооружённые силы – самое подходящее для этого место, где всё регламентировано. Простая и надёжная система. Всё по уставу, а выучить его и научиться выполнять, мне – раз плюнуть.
Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
– Ты там не заснул? Мы ждём ответа! – напомнил Дёмин о своём присутствии.
Да помню я, помню… И пары минут не дадут подумать!
И что им сказать… А-а-а, была – не была!
– Вам, господин полковник, как, честно ответить или соврать?!
От такого резкого поворота все сидевшие за столом офицеры несколько секунд дружно хлопали глазами, потом начальник корпуса, ухмыльнувшись, откинулся на спинку стула:
– Валяй, как получится, а мы послушаем!
Ну что ж, была бы честь предложена, поэтому я рубанул правду-матку:
– Другой на моём месте непременно начал с того, что хочет служить из чувства патриотизма, потому что любит свою Родину, и всё такое… Для меня же это просто красивые слова, значения которых я не совсем понимаю.
При этих словах, послушался шумный выдох, офицеры принялись недоуменно переглядываться.
– Но я не думаю, – возвысил я голос, – что буду служить хуже других, потому что считаю, что дела значат куда больше даже самых правильных слов.
– Извините, юноша, – резко возразил Дёмин, – но для нас, здесь присутствующих, патриотизм и любовь к Отечеству, так же, как верность присяге и честь офицера – это не пустые слова!
– А я этого и не говорил.
– Тогда потрудитесь объяснить… пояснее, что вы имели ввиду. А то ваши слова звучат как-то по-… либералистически.
– Присяга другое дело – это не пустые слова, а договор между государством и тем, кто ему собирается служить.
– Хм-м, – не удержался чернявый, этот… как его… Георгий Константинович, – такое определение больше подходит под "Кодекс наёмник". Для тех, кто служит за деньги.
– А вы разве зарплату не получаете?
– Ты, мальчик, не путай… хрен с трамвайной ручкой! – не на шутку распалился Дёмин. – Не играй с понятиями, в которых ни черта не смыслишь! Офицеры – это тебе не ландскнехты какие-то! Чтобы пожертвовать жизнью, надо знать, во имя чего! Иметь твёрдые моральные принципы, идеалы. Купить их никаких денег не хватит!
Прямо рыцари без страха и упрёка. А на деле, будто нет среди них жуликов и проходимцев. Да и жизнями жертвуют не своими, а чужими. Впрочем, к чему на офицеров наговаривать, такие же люди, как и все. Со своими достоинствами и недостатками.
– Может, в идеалах у меня и недостача, – зло огрызнулся я… а чего они хотели, как аукнется, так и откликнется, – но моральный стержень и принципы у меня тоже имеются.
– И какие же? "Кодекс наёмника"? – поддел меня чернявый.
– Я, между прочим, не к китайцам и не в Содружество пришёл наниматься, а в вооружённые силы Российской империи! Потому что мои родители были её гражданами, и себя я тоже считаю русским!.. Что же касается долга, – добавил я чуть погодя, проигнорировав хмыканье горбоносого, поджатые губы Дёмина и сдвинутые брови "Пушкина", – то, похоже, иные командиры и начальники помнят о нём на словах, тут же забывая, когда дело доходит до его выполнения.
– Ты это о чём? – нахмурился полковник.
– О гибели научного корабля ОБК номер 106. Его ведь толком никто и не искал.
– Вряд ли всё так однозначно, поиски велись, – возразил… но как-то очень вяло… начальник корпуса.
– У вас, юноша, есть какие-то претензии к государству? – бабахнул в лоб вопросом подполковник.
– К империи и императору – нет, а вот к отдельным должностным лицам…
– Думаю, это тема для отдельного расследования, а у нас тут не судебное заседание, – заметил Дёмин.
– Да ну? А мне показалось, что это именно так! – не удержался я от очередной колкости, встреченной удивлённым взглядом полковника и весёлым хмыканьем всех остальных.
– Действительно, Николай, что ты так взъелся на парня? – вступился за меня "Филин"… то есть "Пушкин".
– Да, понимаешь,.. разговаривал тут со своим оболтусом, он мне почти то же самое выдал… Я ему про долг перед Родиной, а он про деньги…
– Борис? Он же сам – офицер? – удивился подполковник.
– Да нет! – начальник корпуса махнул рукой, – Младшенький… Игорь… Вырастил, спиногрыза, на свою голову… Я ему: "Нет у нас с матерью таких денег!" А он: "Хреново ценит вас Отечество, если на глайдер ко дню рождения скопить не можете!" Каково, а-а-а?! В общем, разругались мы вдрызг!
– Так пусть валит, нахрен, в банкиры, там сам себе и зарабатывает!
– Ну-у, примерно так я и ответил… Всё равно неприятно… А тут вот этот… экзаменуемый, – ткнул Дёмин в мою сторону, – И что мне ему теперь писать в рекомендации: "патриотизмом обделён, зато свято чтит "Кодекс наёмника"?
– А с чего ты вообще собираешься что-то писать?
– Но как же? Такие правила…
– Они для кадет, а он – не наш воспитанник.
– Тогда как же быть? Ведь Шевчук его к нам прислал?
– И хорошо. Наше дело оценить знания парня, принять экзамены, выдать аттестат, а рекомендации пусть Шевчук и пишет… Или сам генерал…. Тебе какое дело?
– Так-то оно так… вот только…
Полковник задумался.
– Я вот что хотел узнать, – повернулся ко мне "Пушкин", – Ты, Алексей, упомянул тут про оружие. Какое, если не секрет?
Оружие? О чём это он? А-а-а…
– Это, которое вы рассовали по карманам… и другим укромным местам? – на всякий случай уточнил я.
Подполковник согласно кивнул, остальные, встрепенувшись и вытянув шеи, уставились на меня.
– Хорошо. У вас, видимо, бластер… маленький, женская модель… во внутреннем кармане кителя, рядом с сердцем.
Александр Сергеевич зачем-то вытащил оружие на свет, повертел в руках, будто видел первый раз, и сунул обратно.
– Что это ты на дамские "игрушки" перешёл? – едва слышно шепнул ему Дёмин, – Или подарок Лёле?
– Нет, – также негромко отозвался подполковник, – Он ещё от Маши остался… как память…
Старший по званию сосед понимающе кивнул и перевёл взгляд на меня.
– У вас, господин полковник, как я понимаю, "джентльменский набор"? Большой или малый?
– Что?
– Набор.
– Это "Gentleman's Set", что ли? – блеснул эрудицией чернявый майор.