— Значит, много зарабатывает.
— И налоги платит, как ей вздумается, никто ведь ничего не может проверить. За считаные годы купила квартиру, в которой живет, и еще несколько для аренды. Если честно, она даже не знает, что делать со всеми заработанными деньгами. А два вечера в неделю не принимает пациентов и занимается, учится, чтобы не отстать от жизни. Один вечер посвящает чтению, а в другой свободный вечер встречается с группой психологов для дискуссии. В общем, крутится без конца.
— А сын?
— С сыном непросто, он вроде пока не знает, чего хочет, учится там на полиграфическом. Здесь изучал что-то другое. Ему девятнадцать лет.
— Помню, когда Масику было девятнадцать, он учился на первом курсе университета. В пять часов вставал заниматься. И я с ним, чтобы заварить мате.
— Она раньше, когда они только приехали из Мексики, вечером всегда оставалась с сыном, они вместе ужинали, потом мальчик хотел посидеть у телевизора, и она не могла часто выходить из дома. Теперь парня нет, ни днем ни ночью. А худшего-то я тебе не сказала — он даже на каникулы не хочет приехать, у него там все друзья, ты ж понимаешь. Хорошо хоть, она весь день занята, но к восьми вечера остается одна как перст.
— Почему так говорят, один как перст? Пальцев-то на руках много.
— В этих туфлях совсем не больно, вот счастье. И еще, Нидия: когда речь зайдет о твоем сыне, не говори Масик.
— Само получается. Мы его всегда Масиком звали.
— Мужчине за пятьдесят, а он все Масик…
— Думаю, нужно было ее позвать, вместе прогуляться.
— Нет, Нидия, не останавливайся, назад я не пойду.
— Ну, давай позовем, иногда ее жалко. А иногда она меня бесит.
— Нет, Нидия, я назад не вернусь, идти далеко.
— Ну, тогда в другой раз… Знаешь, как-нибудь выберем вечер потеплее и сядем за один из тех столиков попить пива.
— Это же вредно для давления.
— Тут в баре всегда народ, они, наверное, уже озолотились.
— Место в Рио известное, люди сюда издалека приезжают попить пива, с видом на море.
— Очень холодно будет, если мы сегодня выпьем здесь пива?
— Нет, Нидия, не соблазняйся. Гулять приятно, но сидеть без движения — замерзнем.
— Какая свобода, эти девчонки одни, вечером.
— Совсем другие времена.
— Люси, эти, наверно, такие же, как в Аргентине, или похлеще. Пары поцелуев в парадном им маловато.
— И рано начинают, Нидия. У нас в доме девочки, совсем еще крохи были пару лет назад, а в один прекрасный день смотрю, они уже красятся и гуляют по вечерам. И лица уже другие, как у женщин, которые все о жизни знают. А потом снова видела их по пути в школу, некрашеных, и ведь дети еще, а во взгляде уже тень, словно познали горький опыт.
— Так и идут по рукам. Но если мужчинам уже неважно, что женщины такие, тогда никаких проблем. Но раньше было красивее.
— Не знаю, Нидия, если тебе везло и доставался хороший муж, тогда да. Весь вопрос в везении.
— Все больше в этом убеждаюсь. Достоинства никого не волнуют. Посмотри на эту, какое милое личико.
— Ангел, правда?
— Парень тоже прелестный.
— Какая в этом городе молодежь, Нидия, просто теряешь дар речи.
— Вон садятся в машину, смотри, Люси.
— С огнем юности внутри, и без материнской узды, кто эту девочку удержит?
— Так и хочется подойти к ней, Люси, и поговорить. У девочки всего вдоволь, а она рискует, завтра будет терзаться, ах, я несчастная. Это ужасно: привязаться к человеку, а потом его потерять. Откуда этой бедной девочке знать, что готовит ей жизнь?
— Буквально на каждом шагу, Нидия, как говорили раньше старушки.
— В юности мы над этими вещами смеялись, а теперь знаем, что так оно и есть.
— Поди узнай, куда они. А и захочешь… ее уже не остановить, она даже не услышит. Дай бог — чтобы пустяк, не настоящая любовь. Ведь какой современной ни будь женщина, она, по-моему, всегда глупее мужчины, легче привязывается. А стоит привязаться, и готово — потеряешь его, и рыдать тебе горючими слезами. Но раз она такая молоденькая, наверняка есть родители и вся жизнь впереди, можно постараться забыть.
— И столько других ребят вокруг. В общем, пусть ей повезет.
— Видела, с какой скоростью умчались? Безумие, надо же так гонять.
— Давно твоя соседка не заводила новых ухажеров?
— Оттого ей и стало стыдно, она давай интересничать, сказала, что встречается с двумя старыми ухажерами. Я их знаю, один аргентинец, торгует какими-то химикатами, живет здесь, но много ездит по стране. Разведен, вся семья в Буэнос-Айресе, она сказала, что ей надоело, мол, человек неглубокий и говорить с ним не о чем. И видеть его больше не захотела.