— Не знаю. Ты теперь успокойся и не морочь мне голову. Сейчас она спит, это точно. И нам тоже лучше поспать. К вечеру, если она вернется, мы отдохнем и сможем о ней позаботиться.
— Меня она видеть не захочет. Но все равно, думаю, из клиники ее так скоро не отпустят.
— Желудок не вынес ударной дозы таблеток, и готово, всю вывернуло, это ее и спасло. Иначе быть бы ей уже на том свете.
— Будь ее дом, как твой, без ночного консьержа, она умерла бы.
— Я на собрании кондоминиума просила посадить швейцара, как его тут называют, вполне могли бы сообща платить ему, чтобы не протянул ноги. Но они не хотят, толку нет, говорят, когда последний автомобиль заезжает в гараж, консьерж спокойно засыпает и ничего больше не сторожит.
— Но если из какой-нибудь квартиры попросят о помощи, он проснется.
— Ее всю вывернуло, и без помощи швейцара — она все равно бы спаслась.
— Я тебе скажу одну вещь, только ей не говори. Когда ты звонила в “скорую”, я быстренько осмотрела дом и застала швейцара, он доставал что-то из холодильника.
— Это я попросила лед, протереть лоб холодными тряпками, а то она вся горела.
— Это я знаю. Потом он вернулся к холодильнику, видно, заметил еду и что-то хотел взять, но, увидев меня, все бросил. Бедный мальчик.
— Бедняжка, даже от испуга голод не прошел.
— Люси, давно я не бодрствовала всю ночь, а теперь ворочаюсь, никак не устроюсь.
— Хочешь перекусить?
— Нет, Люси. Хотелось бы такого, о чем даже сказать не решаюсь.
— Хочешь прогуляться.
— Да, так чудно на улице, облачно, солнце глаз не режет.
— Ах, Нидия. Сил нет дойти до туалета, куда уж тут одеваться и выходить. Клянусь, давно хочу в туалет, но от усталости не могу пошевелиться.
— Давят на меня стены, Люси, воздух перекрывают.
— Скажи честно, боишься, что у соседки будут осложнения, жалеешь ее?
— Нет. Она сама себе это устроила, чего жалеть-то?
— Что-то ты темнишь.
— Не знаю, Люси. Даже если звонок был от него, думаю, ничего бы это не решило. Если звонил он, наверняка хотел извиниться, а не объявить о своем визите.
— Нидия, теперь послушай внимательно, если он позвонит и ты подойдешь, смотри, не дай маху. Она сейчас была в ясном уме, после промывания, и дала четкие указания: если он позвонит, ничего не рассказывать.
— Это я уже поняла.
— Она теперь его возненавидела, считает хамом. И она права, ни с кем нельзя так поступать, игнорировать, как последнюю собаку.
— Люси, я на его стороне и всегда буду его защищать. Она же сама набивалась. Сама пригласила его выпить кофе, сама потом стала его разыскивать, перевернула все верх дном, пока не нашла. Сама обманом заманила его в тот отель, уверяя, что все бесплатно. Он ведь ее не обнадеживал, ничего не обещал.
— Ты права, Нидия.
— Все равно, не хочу подходить к телефону.
— Может случиться, что ты останешься на минутку одна, я буду в душе, и позвонит мой мальчик из Швейцарии. Надо отвечать на звонки.
— Как пойдешь в душ, отключи телефон, и все.
— В любом случае, если он позвонит, надо сказать, что ее сейчас нет в Рио, мол, уехала в Сан-Пауло на несколько дней и неизвестно, когда вернется.
— Люси, если заплатить несколько крузадо бедному мальчику швейцару, думаешь, он проводит меня на прогулку?
— Думаю, да.
— Постоянно видишь какого-нибудь старичка на пляже, или старушку, гуляют себе с санитаром или консьержем, он их поддерживает под руку. Мне опираться не надо, просто не люблю гулять одна.
— Мысль неплохая.
— Мальчик, должно быть, уже ушел домой?
— Ах, Нидия, утром никогда его не вижу, видно, он уходит очень рано.
— Когда я застукала его с холодильником, он так посмотрел, сердце перевернулось. Глаза красивые, как у испуганного олененка. Не только вчера у открытого холодильника. Когда ни взглянешь, у него такой вид, словно ты его застала с поличным. И всякий раз, как ты рассказывала о мужчинах соседки, я думала о глазах этого мальчика.
— Никогда не всматривалась.
— Да ты что! Мальчик такой красавец — сразу обращаешь внимание. Я заметила, как только приехала.
— Наверно, в Рио к этому привыкаешь. Таких девушек, как на здешних пляжах, я нигде не встречала. А у парней такие прелестные мордочки. Да! Чуть не забыла. Сильвия еще кое-что прояснила, когда я уже выходила из палаты. Отчаяние по поводу его звонка — тут особая причина: вчера утром она для него передала, чтобы звонил на этот номер, мол, он ей срочно нужен.
— Не понимаю.
— Ну да, она же терпела, не звонила ему все это время, после острова.