Я посмотрела на других, кто там с кем гуляет, один со старичком в кресле каталке, мы их всегда с тобой видели, другой при старухе с палочкой, есть еще, все в безупречной форме медперсонала, но по виду ни одного, как мой. Конечно, в белой форме он был бы неотразим, но это большая трата, а долго ли я останусь — неизвестно. Так не хочется уезжать, Люси. Ты права, Рио — это сказка.
Слушай, Люси, я тут задумалась над твоими словами об ином мире. Не знаю, что и сказать, никогда об этом не думаю, даже в голову не приходит. Ты, наверное, права, надо радоваться хорошим минутам в жизни, и все. Пойми, не знаю, не хочу лгать, в глубине души вроде думаю, как ты, только не могу ясно выразить словами.
Давай лучше расскажу еще об этом парне. По-моему, его семейные беды помогают мне смириться с судьбой. Мальчик с северо-востока, оттуда, где не было дождей, помнишь? Или ты уже заделалась европейкой? Ну вот, теперь снова пошли дожди, но там кругом нищета, поэтому почти все сторожа в Рио оттуда, и многие служанки — тоже. Работы там нет. В общем, они с женой приехали несколько лет назад, он так и не нашел работу с жильем, чтобы жить с семьей. Вечно был на подхвате, крутился, мыл полы и выполнял самую грязную работу, у таких жилья нет, лишь закуток в подвале, где спят другие младшие уборщики, их там по нескольку человек, а днем спит еще ночной сторож, и, конечно, туда никого нельзя привести жить, из родственников.
В общем, поэтому жена устроилась прислугой в здании напротив, но туда он тоже не мог пойти спать, там две служанки жили в одной комнате — она и нянька. Вот так они и жили года два, спали порознь. Ее по вечерам отпускали в город, но денег на отель не было, ты понимаешь, о чем я, в общем, жизнь они вели полную лишений. И в один прекрасный день она вернулась, как они это называют, на Север, не говорят северо-восток. Уехала и поселилась у его матери, в деревне. А ему надоело бесконечно таскать ведра и орудовать тряпкой, он на какое-то время пристроился каменщиком, а затем пошел в ночные консьержи, ее все равно уже не было, чтобы встречаться по вечерам.
Платят одинаково, хоть вкалываешь целыми днями, хоть сидишь, бьешь баклуши ночи напролет. А почему? Я спросила, он сначала не отвечал. А потом признался — опасно! Ночью ведь может случиться налет, и охраннику, как правило, достается. Даже если не сопротивляться, злодеи иногда убивают его, чтобы он их не опознал, когда полиция начнет показывать ему фотографии из досье.
Знаю, ты, должно быть, думаешь, что у него такое лицо, когда идешь вечером мимо, от страха перед налетчиками. Но если хорошо разобраться, это не так, от страха глаза не такие. Всякий раз, как ты говорила про глаза ухажеров соседки, я думала об этом парне, он меня поразил с самого моего приезда в Рио, именно глазами. Они у него большущие, и вроде как он всегда что-то вспоминает, и тень стоит в глазах от невеселых мыслей. Лицо у него правильной формы, носик прямой, лицо неширокое, утонченный такой овал, глаза занимают пол-лица, и в них тень, не только от ресниц. Так странно — откуда эта затененность? Ах, Люси, откуда ж еще? От грустных воспоминаний, не иначе! Для тяжких воспоминаний не обязательно доживать до восьмидесяти.
Он путанно объяснил, почему жена вернулась, а она оказалась в положении. И там, в доме у свекрови, родила дочку. Он остался здесь. Они не виделись несколько месяцев, и он не выдержал, так хотел повидать девочку, бросил работу, в ту пору он драил полы и все такое. И пробовал прожить там, у матери, за счет урожая с ее клочка земли. Но им не хватало. И, по его словам, началась эпидемия пневмонии. Никогда не слышала, что бывают эпидемии пневмонии, это ж не заразно, правда? Не знаю, что он имел в виду. В общем, малышка, в полгодика или больше, у них заболела, ее сразу отвезли в больницу, но ничего нельзя было сделать, понимаешь? Он потом вернулся в Рио один. Думаю, все из-за недоедания. И с тех пор он жену не видит, но она постоянно ему пишет, красивый почерк, ты бы видела, хотя я не очень разбираю.
А вечером он сидит на своем посту охранника, видит проходящие парочки, целые семьи, кому посчастливилось быть вместе, а у него шаром покати, ни крыши над головой, ни кровати для сна. В этом основное неудобство дома Сильвии, есть только квартирка для консьержа, в глубине гаража, а для бедного мальчика нет ничего. А теперь угадай, где он спит. Сначала он отвечал уклончиво, но вчера наконец сказал правду — на стройке! Мы прошли в ворота, я глазам не поверила. Похоже, строительство наполовину заморожено из-за нехватки денег, они там что-то делают, но без спешки, леса до последнего этажа, там наш горемыка и спит днем, пока остальные ходят вокруг, работают, сама понимаешь, вряд ли они там большие молчуны.