— Дура, — не выдерживаю и прыскаю. — Просто шортики.
— Так под ними еще одни, нормальные? — смеется Ира, а я подхожу к шкафу, достаю первое попавшееся платье и швыряю в нее. — Цыц, — шикает на меня с улыбкой. — Приводи себя в порядок и рассказывай. То, что я не могла услышать от мужа.
Выкладываю все. Как на духу, как на исповеди, от и до. Ира почти не перебивает, только время от времени закатывает глаза, а потом ставит диагноз:
— Дура.
— Я терплю тебя только из-за племянника.
— Неправда, — отмахивается беспечно. — Борисов твой развелся?
— Я откуда знаю? Мы не общаемся. Вот эти? — выуживаю из шкафа кружевные трусики.
— Слишком откровенно. Подумает, что ты готовилась.
— А я чем занимаюсь? — бурчу недовольно.
— Неважно. Важно то, что подумает, — замечает наставительно, надменно прикрывая веки.
— Эти?
— Зачетные, — удовлетворительно кивает. — У меня похожие есть, Ваське нравятся.
— Сжечь, — брезгливо морщусь и швыряю их через плечо. Ира ржет в кулак, а я достаю следующие.
— Сойдет. И сделай тест.
— Нет. Почему ты про Даню спросила?
— Да. Потому что очевидно, Родион ждет, не закрутится ли у вас снова. Благородно, но тоже тупо.
— Просто тупо, — ворчу, а она бросает мне коробочку с тестом.
— Сделай.
— Я не хочу одна, Ир, — хнычу со слезами на глазах. — Если ты права, если все именно так, если…
— Иди уже, — подгоняет с улыбкой и покачивает головой.
Вылетаю на улицу и понимаю, что ключи от машины Туманов мне так и не отдал.
Вызываю такси, жду вместе с Ирой, прохаживаясь возле лавки, на которую она осела, всю дорогу до дома Туманова кусаю губы. Залетаю в подъезд, приветливо взмахиваю консьержу, еще пять ступенек, кнопка звонка и сумасшедшее желание дать деру.
Но я стою. Минуту, вторую, теряя не просто решимость, но и веру в человечество. Спустя пять сдаюсь, понуро опускаю голову и иду на улицу.
— Родиона Сергеевича со вчера не было, — доверительно сообщает консьерж, а я вымучиваю улыбку.
— Спасибо.
«Что окончательно разбили мне сердце», — добавляю мысленно, распахивая дверь на улицу.
Сил ехать обратно нет. Вообще ни на что. Добредаю до лавки, сажусь, чувствуя себя дряхлой старухой. Слезы по щекам катятся, салфеток нет, как не было и расчета на такой исход. Не ночевал дома… похоже, Иринка ошиблась.
«Ну хоть трусы не переодела», — пытаюсь подбодрить себя, но почему-то еще более скверно на душе становится.
А потом чувствую, как моей руки касается что-то влажное и прохладное. Едва не вскрикиваю, вскидывая голову, и с облегчением выдыхаю: Туман.
— Привет, здоровяк, — шепчу, поглаживая его по голове. — Где твой хозяин?
— Тут, — хмыкает Зотов.
Я поднимаю голову и тут же опускаю, увидев его в компании Родиона. Резко бросает в жар, а к горлу подкатывает ком волнения. Роняю голову еще ниже и украдкой вытираю слезы.
— Саш, — шепотом зовет Туманов, присаживаясь рядом на корточки, — ты чего плачешь?
— Да нет же… — бормочу, а он расправляет подол моего платья, на котором остались мокрые круги. — Уже нет, — поправляюсь и комкаю платье обратно. — Я это… — лопочу трусливо, — за ключами от машины. Хотела… в общем, надо мне было. Вышла и вспомнила, что не вернул. Приехала, а тебя нет. Вот.
— Какая… увлекательная история, — комментирует Туманов задумчиво.
— Жаль, что пиздеж, — ржет Зотов, а я бросаю на него испепеляющий взгляд. — Я ушел, — хмыкает и хлопком по бедру подзывает Тумана.
— Ключи дома. Зайдем? — предлагает Родион, поднимаясь и подавая мне руку.
Кладу свою в его, он несильно сжимает, а у меня ноги ватными становятся: не могу встать и все тут. Сижу как дурочка, сердце в горле колотится, ни слова не выговорить. Он ждет, поглаживая мои пальцы. Не дожидается и снова опускается вниз. И почему-то на одно колено.
— А я у Зотова живу, — сообщает тихо. — Дома одному тошно пиздец. Без тебя, Саш. Поверить не могу, что сам твои вещи отвез. Хотел как лучше, но как жить с этим «лучше» не понимаю. Саш, — зовет ласково, а я закрываю глаза. — Сашуль, — шепчет, касаясь моей щеки. У меня из-под ресниц слезы сочатся, так эмоциями накрывает. Губы дрожать начинают, закусываю нижнюю. — Я не понимаю, почему ты плачешь, — говорит со вздохом. — Я даже не уверен, что ты меня ждала.
— Тебя, — проговариваю плаксиво.