— Ключи? — уточняет, а я отрицательно мотаю головой. — Глазки откроешь? — повторяю движение. — Надо, чтобы открыла.
Собираюсь еще с минуту. Когда открываю глаза, вижу почти у самого носа невероятной красоты колечко. Совсем не то, что я оставила в его квартире. Всего один камень, но совершенно неприличного размера и огранен в форме сердца.
— Сашуль, будешь моей женой?
Снова закрываю глаза, не в силах сдержать слезы. Опускаю голову и реву в голос.
— Не та реакция, на которую я рассчитывал, — вздыхает, поглаживая мое колено. — Сашуль. — Поднимает мою голову за подбородок. — Не хочешь выходить за меня? Ну давай, не знаю… пойдем на свидание?
— Нет, — выдавливаю через силу.
«Отбегалась», — добавляю мысленно.
— Ну а чего хочешь? Все сделаю, только скажи.
— Потому что плачу?
— Потому что люблю тебя.
— Все нервы мне вымотал своим «просто», — говорю с обидой, хлюпая носом.
— Так я думал, что… черт.
— Ну и кто тут тупой?
— Очевидно, я. Заразно, походу.
— Вот ты, — прыскаю и толкаю его в плечо, но он даже не двигается.
— Не выношу твоих слёз, — берет мою правую руку в свою и целует пальцы, заглядывая в глаза. Вытаскиваю один только безымянный, опускаю поверх его и вижу широкую счастливую улыбку.
Он надевает кольцо, встает, отряхивает колено и подает мне руку. А когда я вкладываю свою и поднимаюсь, наклоняется и вместо такого логичного поцелуя закидывает меня на плечо. Взвизгиваю, вцепляясь в его спину, Родион довольно хмыкает и игриво шлепает по попке, а потом нагло задирает подол и угрюмо вздыхает:
— Выглядит так, будто меня там не ждут.
«Еще как ждут, — вздыхаю мысленно, — только как тебе об этом сообщить?».
ЭПИЛОГ
День 1
— Мне нужно кое в чем признаться, — решаюсь поздним вечером, когда Родион уже одной ногой в царстве Морфея.
Сонную одурь с него как ветром сдувает. Резко садится в кровати, расправляет плечи, но через минуту опускает и оборачивается на меня со взглядом побитой собаки.
Сажусь тоже, обхватывая его обеими руками.
— Я тебя люблю.
— Ты говорила. И уверяю, я запомнил, — отвечает недовольно.
— Я тебя обманула.
— Мне сразу тебя грохнуть или будешь настаивать на последней трапезе?
— Есть и вправду хочется…
— Саша, — рычит медведем.
— Не в том, что люблю, — заверяю торопливо. — До этого. Недели две назад, может чуть больше…
— Са-ша, — хмурится и сжимает челюсти.
— Я не выпила ту таблетку, — отрываю пластырь и закусываю губу в ожидании страшной кары.
Лицо Туманова разглаживается. В глазах появляются искорки надежды. А я вдруг отчетливо понимаю, что плевать ему на ложь. Важен лишь сам факт.
— Я еще не делала тест, но задержка прилично… хотела вместе.
— Давай, — хрипит и улыбается. Откашливается и повторяет: — Давай. Сейчас?
— Ну вообще больше шансов утром…
— Давай сейчас и утром. Только в аптеку сгоняю, я быстро.
Начинает сползать с кровати, я дожидаюсь, когда полностью оденется и хихикаю:
— У меня с собой.
Родион бросает на меня укоризненный взгляд, а я не могу сдержать широкой улыбки. В одной простыне проплываю мимо него, торжественно выхожу из спальни и ускоряю шаг до сумочки. Обратно почти бегу, но в комнату вхожу все так же вальяжно.
— У тебя пятки к полу прилипают, — замечает со смешком, когда я почти успеваю закрыться в ванной.
День 2
Туманов лежит с закрытыми глазами. Руки за головой, на губах блуждающая улыбка, простынь прикрывает лишь самое сокровенное, все прочее великолепие манит мой взгляд. Еще совсем рано, спать и спать, но я на таком внутреннем подъеме, что четыре часа перезагрузки кажутся излишеством. Хватило бы и трех. Двух. Вообще не спать.
Двигаюсь ближе и, прежде чем устроить голову на его груди успеваю увидеть, что его улыбка становится шире. Он сразу же опускает на меня руки и подтягивает выше, крепко обняв и поцеловав.
— А еще она беременна, — говорит хвастливо, а я смеюсь ему в шею. — Мне надо кому-нибудь рассказать, Саш. А то порвет.
— Кому?
— Всем. Поехали на дачу? По пути заскочим к Зотову и Василию.
— Иришка застукала мне в аптеке за покупкой теста, так что брат уже в курсе. Кстати, о даче…
— Было?
— Было, Родь, — вздыхаю. — Еще как было… прям ух как.
— Я так и понял, — ворчит и шлепает по попе. — Не понял только, почему под дуру закосила. Точнее, понял по-своему.
— Расстроился? — сама расстраиваюсь и трусь о его шею носом.