— Хоть попытайся оправдаться, — произношу плаксиво, через кривящиеся губы.
— А оно тебе надо? — поднимает голову и смотрит на меня с физически ощутимой болью.
— Мне как минимум интересно.
— Тогда ложись и обними меня. Дай стимул дышать, потому что сейчас очень хочется сдохнуть.
Зараза, как же он смотрит. Никогда его таким не видела. Всегда немного беспечный, всегда улыбчивый, беззаботный. Сейчас — подавленный. Раздавленный! И причина этому состоянию не только я. Что-то случилось, что-то ужасное, его грызет изнутри, пожирает, топит.
— Не лапать, — предупреждаю строго, и он прикрывает глаза на выдохе.
— Как скажешь, Саш, — бормочет тихо.
Ложится на спину, я пристраиваюсь рядом, положив голову на его плечо. Одну руку опускаю на его грудь, чувствуя под ладонью, как грохочет его сердце. У самой под ложечкой сосет, а жалость все-таки пробивается. Его жалко, идиота, себя, нас. Наше раздавленное чувство, мои развеянные по ветру мечты. Но больше — ничего. Тепло его тела больше не греет мне душу. Его рука на моей больше не вызывает прежнего трепета, не дарит покой. Мы близки, все еще, но эта связь сродни кровной. И ясность наконец-то приносит облегчение.
— Если уснешь, будить не стану, — грожу и он сразу же начинает рассказывать.
Глава 24
— Маринке тем же вечером втык вставил. Должна была хоть попытаться предупредить, чтобы мать ее в комнату не зашла, обыграть как-то, звонок сбросить, поорать, похер. Нашли бы выход. А то, что она устроила… мерзко было не только тебе, Саш. Но она решила выглядеть пострадавшей стороной в глазах матери, как обычно выбрала свой личный комфорт, стерва. После того случая мы видимся только на семейных обедах, — хмыкаю, не выдержав, а Даня немного злится: — Ну вот такая у меня семейка! И такая ситуация. Было похер, пока тебя не встретил, вообще не заморачивался, все устраивало. Допер не сразу. Сначала полез гонор.
— Девочка из трущоб придавила мажорчику правое яичко? — ехидничаю, чтобы не нырять с головой в его искренность, а хоть минимально оставаться на плаву.
— Оба, — бурчит недовольно. — Это больно, девчонкам не понять.
— Да куда мне, любовнице…
— Сашуль, ну? — вздыхает. — Не любовница и никогда ей не была. Обидно, понимаю, самому тошно, огнем все горит.
— Это изжога, дорогуша. Пить надо меньше.
— Как получится, — отвечает тихо.
— Дань, что происходит? — приподнимаюсь и хмурюсь, заглядывая ему в глаза.
— Ложись, без тебя погано пиздец, — прижимает мою голову обратно. — В общем, ты меня игнорируешь и это бесит. Настолько, что я решаю — сама прибежишь.
— С мольбами?
— Достаточно просто факта. Унижать тебя я не хотел.
— Но хотел, чтобы это сделали другие, — фыркаю презрительно.
— Нет! Черт… или да. Блять, я в таком состоянии был, сейчас думаю — нахера? Хотел продавить, а надо было в ногах валяться. Простила бы. Простила?
— Скорее всего, — признаю очевидное с неохотой.
— Дебил, — снова вздыхает и прижимает к себе. — В общем, Маринка мне должна, согласилась устроить пару спектаклей. А ты бар за баром меняешь и ни в какую. А потом и вовсе квартира другая, машина, номер, жизнь. Только чтобы от меня подальше быть. Где ты я знал, за тобой один тип приглядывал, сыщик. Но понял, что Мариной тебя не проймешь, только хуже делаю. И пошел дальше.
— Господи, какой же ты дурень, — бормочу тихо.
— Ага… Сам себе поднасрал по итогу. В общем, сыщик передает, что ты ищешь работу по сокурсникам. С некоторыми встречаешься, пару мест ездила смотреть, уже не в центре. Я запросил полный список, через день получил стопку кратких биографий с фотографиями. Смотрю, а там девка с бара в клубе. Не ночной, мужской. Я ее в оборот, но рассказал, как есть. Голову потерял, ты ни в какую. Она поржала, но согласилась помочь. За бабки, разумеется. Вышла в «Дублин», тебя перетянула. Должна была еще немного поработать, чтобы в глаза не бросалось, и свалить.
— Козел, что меня из-за стойки пытался выдернуть — твоих рук дело?
— Да, — мямлит недовольно. — Уебок, сказал напугать, а не покалечить.
— Он уебок, ага, — брякаю, закатывая глаза.
Даня молчит, колечко на указательном пальце моей руки крутит.
— Дальше, Дань, — поторапливаю.
— Дальше — ебаный пиздец. Перестрелка, ты каким боком замешана — не ясно. Допустил вероятность, что Кристина тебе все рассказала и ты озлобилась. Ну, после той драки. Решила отплатить дерьмом на дерьмо, впустила какого-то левого чувака в бар, чтобы вынес все к хренам, что к полу не прибито. Ну или около того, не знаю. Ты соображаешь неплохо, когда хочешь. Смотришь — дура дурой, а ни хрена подобного, — последнее заявляет с какой-то обидой, будто его обманули.