— В чем дело? — напрягается Васька. — Я выезжаю. Куда?
— У тебя остались банки, которые я крутила? Капуста, огурцы, помидоры, салаты, компот, хоть что-нибудь!
— Да полно всего, Саш, — удивляется брат. — Ты ж только сделала месяц назад. Даже жена столько не съест.
— Я все слышала! — возмущается Иринка.
— Если только меня, — хмыкает братец и, судя по хлопку, получает по заслугам. — Так, короче! — спускает собак на меня.
— В центр, за сорок минут, — тараторю заискивающе.
— Вертолет пришлешь? — ворчит Васька.
— Туманов позвал на обед маму, мне сказал только что и заказал какую-то гребаную доставку! — взвизгиваю возмущенно, выходя из себя. Васька молчком отключается, а я отправляю ему адрес сообщением и ору в сторону двери: — А ну иди сюда!
— Почему накосячила ты, а картошку чищу я? — бурчит Туманов через пять минут, сев за стол от меня подальше. — Я что, в армии?
— Хуже, — ухмыляюсь ехидно. — Ты помолвлен.
Глава 37
— Ты на громкой, — хмуро отбивает Туманов, едва Зотов отвечает на вызов.
— Дрочишь? — лениво уточняет Дмитрий и громко зевает.
— Да лучше б дрочил, — цедит чуть слышно, бросая на меня недовольный взгляд. — Режу картофель кружочками по пять миллиметров в толщину.
Зотов пару секунд обдумывает, а потом громко ржет.
— Завали, — обрубает его задорный смех Туманов. — Охранник жив. Демидов, падла такой…
— Вот сука! — возмущается Зотов. — Поеду навещу. Развлекайся, — последнее добавляет игривым голосом и быстро отключается.
— Вот сука, — вздыхает Родион, но пост не покидает, покорно исполняя все поручения.
Через полчаса сбегаю привести себя в порядок. Еще через семь минут выбегаю, на ходу застегивая пуговицы на новой блузке, и застаю Туманова с братом в прихожей. На полу два пакета, Васька пыжится от гордости за свою самоотверженность, не иначе, Родион почему-то пришибленный.
— Только не говори мне, что она не приедет, — шиплю гневно и разворачиваюсь к нему спиной. Родион наклоняется и откусывает этикетку на вороте блузки, а потом запускает руку, проскальзывая по шее, и достает оставшийся торчать пластиковый хвостик.
— Шесть минут, — показывает мне экран своего мобильного, где медленно ползет по карте такси.
— Я пошел, — брякает брат, а я хватаю его за футболку и тяну на себя и вниз.
— Спасибо, — немного расслабляюсь и целую его в подставленную щеку. — Как тебе удалось?
— Кореш в ППС, — важничает брат.
— Связи, — фыркаю несколько насмешливо, а Васька смотрит с укоризной. — Нервы, — вздыхаю и стыдливо опускаю глаза.
— Ты не можешь не нравиться, — заявляет брат со всей серьезностью. — Потому что ты — чудо. И, так уж и быть, я дам тебе шанс самой рассказать Ире и отцу о грядущем счастливом событии.
— Блин, — брякаю уныло. — Вчера вечером только, я просто не успела…
— Понимаю, — вымучивает улыбку брат, целует меня в голову, жмет руку Родиону и выходит, взмахнув на прощанье рукой.
— Все кувырком! — раздосадовано всплескиваю руками.
— Виноват, — вздыхает Туманов, поднимая пакеты с пола и утаскивая их на кухню.
Возвращаюсь в комнату подкрасить ресницы, а когда захожу на кухню вижу, как он придирчиво разглядывает банки, поочередно доставая из пакетов.
— У нас же нет планов на вечер? — произносит задумчиво, грея в руках маринованные огурчики.
— У меня есть права, и я не пью, — хмыкаю, уловив мысль.
— Совсем?
— Даже не пробовала.
— Ты, бармен, не пробовала алкоголь? — таращит на меня глаза, а я пожимаю плечами. — Не верю.
— Я видела последствия еще до того, как стала барменом. Васька тоже ни капли, но планирует тяпнуть рюмочку, когда на свет появится новый человечек.
— Все с чего-то начинали, — бормочет задумчиво, вновь возвращаясь взглядом к банке. — Реально сама закрывала?
— У меня батя алкоголик, — хмыкаю. — Пенсии хватает на квартплату и пузырь, но не на закуску. А я как-то не спешу от него избавиться, но и спонсировать не готова.
— Понял. Открою?
— Зря, что ли, машина ППС через весь город мчала? — сдавленно смеюсь и подхожу ближе, распахивая дверцу навесного шкафчика в поисках подходящей посуды.
— Они сирену и мигалки выключили только у дома, — прыскает Туманов. — В окно выглядываю, а там Зотов по струнке у тачки. Ка-а-рма, мазафака, — тянет довольно.
Смеюсь громче и качаю головой: как дети.
— Донес он ночью мысль?
— Не спрашивал, но уверен, что да, — снимает крышку с банки и запускает в рассол два пальца, выдергивая из банки огурчик. Сглатывает слюну, откусывает, хрустит и закатывает глаза. — Бляха-муха, Саш, — выдает сомнительный комплимент, но меня все равно распирает от удовольствия.