— Мне вот похуй, сдохнешь ты или нет, — тихо задвигает Зотов. — В целом, похуй даже, кто руководит парадом, ты или твой папаша. Но вот что меня реально огорчает, так это то, что ты, падла такой, жрал со мной водку и нагло врал прямо в лицо.
— Я не врал, — хрипло отзывается Ильин или Маратов, или как его там еще. — И на отца не работаю.
— А он на тебя? А ты сам на себя? — невинно вопрошает Зотов.
— И о том, что этот дебил брызнет мне в рожу баллончиком тоже не знал.
— А тебе и не надо было, — равнодушно пожимает плечами Зотов и поворачивает голову в нашу сторону. — Сашуля, крутанешь барабан? — приподнимает руку с револьвером.
— Нет, — отзываюсь хмуро. — Устроил тут «Поле Чудес».
— Как хочешь, — направляет револьвер на голову Ильина и спускает курок.
Парень заметно дергается, от напряжения по лбу стекает капля пота, но ничего не происходит. Почти.
— Я координирую на местности! — не выдерживает Валера. — Заказы принимает отец, я не знаю от кого! И он за границей, вы его не достанете!
— Уверен? — хмыкает Зотов. — И что же, он не расстроится, если я вышибу тебе мозги?
— Да ему по хуй, — морщится парень.
— Все так говорят, — вздыхает Дима.
— Ну, тут я готова поверить, — влезаю, просачиваясь между стеной и Родионом. — Его отец — подлая мразь и убийца. Привет ему от Колосовых, — бросаю зло.
— Че? — кривится Валера.
— Он поймет. А ты — проваливай, — Зотов приподнимает брови, а я отмахиваюсь: — Ни черта он не знает, а Родион только стены перекрасил.
— Кстати, я помогал, — гордо заявляет Зотов, а я с удивлением разворачиваюсь к Туманову.
— Он клеил на плинтуса молярный скотч, — пренебрежительно поправляет Туманов. — И то криво.
— Я был немного нетрезв, — закатывает глаза Зотов. — Не придирайся. Ты еще тут? — с отвращением смотрит на Валеру. — У нас водка стынет, уебывай.
— Так ты сам? — мурлычу игриво, когда за Ильиным захлопывается дверь. Подплываю к Туманову, виляя бедрами, вожу пальцем по его груди с ухмылкой. — Скромник какой.
— Я что, безрукий? — насмешливо передразнивает меня же, а я прыскаю и отхожу подальше от греха, начав убирать со стола.
— Эй-эй, — Зотов отодвигает подальше от моих рук тарелку с соленьями. — Про водку я серьезно. Тут такой стол, сам Бог велел.
— Сашка сама закрывала, — брякает Туманов, а Зотов давится соленым помидором, который в этот момент высасывает из кожуры.
— Пизда тебе, — хрипит и откашливается. — То есть, вкусно, Сашуль.
— Я еще сама все и собирала. На даче у Васькиной тещи. Натур продукт, — наклоняюсь рядом с Родионом, меняя тарелку с подсохшей едой на чистую, а Зотов дергает кадыком, не удержавшись и нырнув взглядом в вырез моей блузки.
— Спасибо, — говорит Туманов машинально, явно о чем-то задумавшись, и касается моей руки. Тоже, видимо, машинально. — Надо прикинуть, что имеем. Сам не верю, что говорю это… — бормочет на выдохе. — Звони Борисову.
От неожиданности роняю тарелку, и она со звоном разлетается по кафелю.
— Вынужден согласиться с хозяйкой, — таращит глаза Зотов, а я приседаю, начав собирать крупные осколки.
Родион поднимается, уходит в коридор, а возвращается со своими домашними тапочками для меня, ставя рядом.
— Босая, не поранься.
— Да я просто не ожидала, — бормочу, заталкивая ноги в тапочки, — но, думаю, ты прав. Он обижен. Ну, из-за того, что вы его подозревали.
— Я подозревал всех, — режет Родион хмуро.
— Я бы мог, — пожимает плечами Зотов. — Но без трупов. Не люблю я это дело.
— Да что ты говоришь? — мило улыбаюсь ему.
Зотов достает револьвер из-за пояса, открывает барабан и прокручивает, показывая, что патрон там нет.
— Просто шутка, — ухмыляется подленько, а я осуждающе качаю головой и ныряю под стол за осколками. — Вот это сервис, Сашуль. Очень кстати, — сползает на стуле и раскидывает ноги пошире.
— Родь, передай вилку, пожалуйста, — вытягиваю назад руку, а Зотов сдвигает ноги, прячет под стул и сдавленно ржет.
— Еще одна подобная шуточка и останешься без зубов, — ненавязчиво сообщает Туманов и сам звонит Дане. — Ждем у меня. Квартира один. А где мне надо было с ней жить? В палатке во дворе? Давай без истерик. И захвати бутылку.
Даниил появляется через три минуты. Злющий, дверь пинает, обувь по коридору расшвыривает, покрытую инеем бутылку на стол шваркает, стулом по кафелю скрежещет.
— Кого вы грохнули? — спрашивает раздраженно, наблюдая за тем, как я мою полы.
— Я тарелку разбила. На счастье.