Отжимается он. В одних плавках. Мышцы напряжены, выпирают более обыкновения, красота неимоверная. Когда одну руку за спину заводит и отжимается на одной, у меня глаза расширяются. Когда меняет руку, губу закусываю. И вздрагиваю, когда говорит:
— Иди сюда. — Меня в жар швыряет от стыда, а он продолжает как ни в чем не бывало: — Будешь утяжелителем.
— Чего? — брякаю, осторожно проходя в комнату.
— На спину садись, — поясняет, выпрямив руки и замерев в этом положении.
— Как на лошадку, что ли? — хихикаю, забираясь верхом.
— Ну, в идеале вес тела распределить более равномерно…
— Я не могу распределить свой зад равномерно по твоей спине как ни старайся.
— И это, на мой вкус, большое преимущество, — сдавленно ржет. — Ну, ляг тогда.
— Ага, — бурчу, опускаясь на него грудью, ноги пристраивая на его ягодицах и свешивая руки с плеч. — Так?
— Да, — вместе с ответом сгибает руки в локтях, резко опускаясь к полу, а я взвизгиваю и едва не сваливаюсь с него, успев обнять за шею. Туманов ржет и снова выпрямляет руки, поднимая меня вверх.
— Тяжело?
— То, что надо. Замри.
Он отжимается, а я пьянею от его силы и запаха. Вверх-вниз, глаза закрыла, лежу, млею. А потом вдруг — БАЦ! — и утро.
Резко сажусь в кровати, с изумлением осматриваясь и понимая, что все еще у него, а за спиной слышу его громкий раскатистый смех.
— Блин, — брякаю смущенно, падая обратно и накрываясь одеялом с головой.
Глава 42
Захожу на кухню, все еще испытывая неловкость. Это ж надо так было вырубиться! И ведь даже не проснулась, когда он перекладывал меня на кровать! Слишком много событий, отключилась как ребенок после дня в аквапарке.
Родион стоит у плиты, варит кашу, судя по запахам. Оборачивается на меня через плечо, снова начинает беззвучно смеяться.
— Ну хватит уже, — ворчу и иду к холодильнику. Достаю черный хлеб и сыр.
— А каша?
— Сам такое ешь.
— Каша — это польза и энергия, — задвигает наставительно. — Неизвестно, когда в следующий раз поедим нормально, на бутерброде долго не протянешь.
— Пф-ф-ф, — закатываю глаза и кладу доску на столешницу, отрезая увесистый ломоть хлеба. — Не убедил.
— Я матери звонил, — говорит, помешивая свой завтрак. — Успел, они с твоим батей уже одной ногой за дверью были.
— Куда намылились? — удивляюсь.
— На дачу. Жарища, чего в городе сидеть. Грядки полить, чай на веранде сам себя не выпьет и все такое. Хотели ехать на ваш район за вещами, я осчастливил, что планы схожи. В общем, ждут нас, заедем за ними.
— Папу подальше от мыслей увозит, — выдавливаю улыбку, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы. — Похоже, он ей еще за столом успел рассказать, когда мы с Васькой отошли.
— Наверняка, — соглашается Родион.
— Какая она у тебя хорошая, Родь, — импульсивно прижимаюсь к нему щекой, пропуская свою руку под его.
— Вот ей и скажешь, — хмыкает довольно.
Конечно, говорю. И при встрече, тепло обняв, и словами, когда остаемся на улице, а папа поднимается за вещами в свою квартиру.
— Не стоит, Сашенька, — отмахивается смущенно. — Всем нужно плечо помощи. А я, знаешь ли, сама воды много от бочки не натаскаю… — опускает взгляд и лукаво улыбается. — А там и огурцы, и помидоры в теплице…
Прыскаем на пару с Родионом. Он неожиданно притягивает меня к себе, обнимает и целует в голову. Так непринужденно, будто мы и вправду помолвлены.
— Сегодня заявление подаем, — сообщает разом всем, а мое сердце ухает с высоты.
— Рада за вас, — улыбается его мама. — Не тяните, жизнь слишком коротка. Кто знает, сколько с любимым человеком отпущено, — вздыхает и отводит взгляд.
Через минуту выходит папа с довольно объемной сумкой, я удивленно вскидываю брови, а он немного смущенно пожимает плечами:
— Чего в городе сидеть. А так, хоть пригожусь.
— Ох, Федя, сколько дел много! — берет его в оборот Ольга Михайловна и практически заталкивает в машину. — У детей своя жизнь, у нас — своя.
До электрички остается еще пятнадцать минут, Ольга Михайловна дает жизненные наставления сыну, а я аккуратно отвожу папу в сторонку.
— Васька мне рассказал, про маму, — признаюсь, понуро опустив голову.
— А он откуда? — бормочет себе под нос. — Вот люди, — ругается вполголоса, — язык без костей!
— Не от тебя узнал?
— Мир не без добрых людей, — ворчит и явно злится. — Не бери в голову, донь. И не зацикливайся, маму это не вернет. Все нелюди по заслугам получили, хоть какая-то справедливость в жизни есть.