«Зато у меня есть пара идей», — отвечаю ей мысленно и быстрым шагом возвращаюсь к своим.
— Все расскажу по пути, — бросаю коротко и первой устраиваюсь в машине, а им ничего не остается, как последовать моему примеру.
— Я тебе где сказал быть? — хмуро осведомляется Родион, заводя мотор.
— Так ведь… — лопочу, чувствуя, как от обиды надуваются губы.
— Да хоть апокалипсис, — гремит сурово. — Еще одна выходка, из дома вообще не выйдешь. Это ясно? — молчу, отвернувшись к окну, а он повторяет так, что от его рева стекла вибрируют: — Ясно?
— Да, — комком проглатываю свою обиду и еще с минуту украдкой роняю слезы, прежде чем достаю телефон и звоню Зотову по громкой связи. — Марина никуда не улетела, — сообщаю сухо, — и не планировала. К турфирме приезжала вместе с Ильиным. О втором Даня не знал, но по его реакции Кристина сделала вывод, что он понял, где искать жену.
— Ай молодца! — хвалит Зотов нараспев, а у меня снова слезы на глазах наворачиваются. — Правда, лично я без понятия, что он там мог надумать. Родион?
— Идей нет, — цедит Туманов сквозь зубы.
— Да расслабься ты уже. На десять секунд из поля зрения выпустил и все, трагедия.
Туманов отвлекается от дороги и сбрасывает вызов, а я убираю телефон в сумку и снова отворачиваюсь, шмыгая носом.
— У меня нахрен сердце остановилось! — неожиданно выкрикивает спустя минут пять. — Встало, Саш! — хватает мою руку и прижимает к своей груди. — До сих пор нагнать пытается, чувствуешь?
Чувствую, как разгоняется мое, чтобы остервенело пульсировать в унисон.
— Она через окно вылезла, — бурчу тихо, — и побежала. Мне что же, надо было просто проигнорировать?
— Нет, — вздыхает и опускает руку вместе со своей на подлокотник. — Я пытаюсь объяснить, почему был строг. Груб. Извини.
— Проехали.
— Да как же, — прыскает, — наказана будешь.
Щеки розовеют против желания. Мысли в голову лезут одна непристойнее другой, таким он это тоном сказал. Стыдно становится и от реакции, и перед Даней, но я давно в плену своих эмоций, невозможно контролировать сумасшедшие гормоны. Руку еще мою мнет, будто в задумчивости, совсем разум голову покидает. Искры по телу. Бабочки в животе. Фейерверк из эмоций. Бунт. Мое собственное тело устроило самый настоящий бунт!
— Зотов прав, — говорит спокойно, сворачивая во двор нашего дома, — ты молодец. Я — нет. Я не уследил, я пытался успеть везде и сразу, и чуть не потерял самое важное. Этого больше не повторится. Глаз с тебя не спущу. Ни днем, ни ночью.
— Да там до «потерял», как до Пекина, — бормочу, млея от его слов.
— Так я подумал в тот момент, когда не увидел тебя в машине, — настаивает, сжимая мою руку. Сердце. Сердце он мое в кулак сгребает! Господи, зачем? Зачем он все это говорит? Если бы не сидела, если бы не ремень, точно бы взлетела! Душа выше головы поднялась, парит, зависла в невесомости. — Я дал обещание, что с тобой ничего не случится и намерен сдержать его любой ценой.
Приземление выходит жестким.
Ощущения, будто с крыши высотки сбросили. Всмятку.
— Обещание? — переспрашиваю одними губами, развернувшись к нему.
То ли не замечает, то ли игнорирует. Отпускает мою руку, отстегивается, выходит. Мне помогает выбраться, снова берет за руку, следуя к подъезду. А я еле ноги волочу, но очень стараюсь прийти в себя перед встречей с братом. Ни к чему сейчас еще и мои личные переживания, Даньку надо найти и как можно скорее.
Останавливаемся у двери в квартиру, Родион звонит и говорит тихо:
— В том числе.
Вскидываю голову, встречаясь с ним взглядом, и точно в адскую топку швыряет. Жаром глаза заливает, тело огнем охвачено, пульс чудовищный. Как вообще жить с этими эмоциями? Не понимаю его. Намекает на что-то? Или я сама его слова в угоду себе выкручиваю? Наверное, второе. Сказал бы прямо, если бы… если бы чувствовал то же, что и я. Если бы не просто ответственность. Если бы не примитивная жажда близости. Если что-то большее, точно бы сказал. Не дети уже. Во всяком случае, он. Это я глупышка, вечно влюбляющаяся не в тех, он — сильный, состоявшийся, уверенный в себе мужчина.
Заставляю себя отвести взгляд и улыбнуться открывшей дверь Елене. Она немного суетливо приглашает пройти, сообщает, что мужчины в гостиной, и уходит на кухню хлопотать по хозяйству.
— Явились, — встречает недовольный братец взглядом исподлобья.