— Уходи.
— Что? Почему? Что происходит? — Дима загородил собой девушку, не спуская глаз с отчима. Тот недовольно цокнул языком.
— Потому что эта мразь, — Инна ахнула, и Вадим покачал головой, словно извиняясь за столь грубые слова, — не побоюсь этого слова, использует любые методы, чтобы выкачать деньги из отца.
— Подожди, та Эва о которой ты мне рассказывал и эта… — Дима осекся, — один и тот же человек?
Вадим кивнул. Он даже не мог подумать, что всё так произойдет. Но так даже лучше — нет ничего хуже, чем трагичный конец сказки о любви.
Дима повернулся к Эве. Её худшие опасения сбылись — его голубые глаза потемнели. В них не было любви. Лишь отвращение.
— Ты бросила семью и теперь вернулась, узнав, что он разбогател?
— Нет, я… — оправдываться было бесполезно. Ей даже не позволили сказать хоть слово.
— Конечно, а ты как думал? Напросилась вчера на встречу с нами, наорала, потом начала требовать деньги и квартиру.
В этом доме никто ей не верил, что бы Эва ни пыталась сказать. Она подняла взгляд на Инну, но и она приняла сторону мужа. Дима с досадой хмыкнул.
— Какая же ты лицемерная, двуличная… — он не договорил, потому что мать вцепилась ему в рукав, обрывая на полуслове.
— Пусть лучше уходит. Она не получит ни копейки.
Эва пропустила вдох. Только не это. Почему так? Разве могло стать ещё хуже? Она отступила к двери и, нашарив вслепую ручку, повернула её. Все собравшиеся молчали — никто не хотел даже спросить, как было на самом деле. Их устраивала та фальшивая правда, которую придумал её отец. Та ужасная правда, судя по тому, сколько боли, гнева и неприязни появилось на Димином лице.
Комментарий к Глава шестая
Song: What Doesn’t Kill You Kelly Clarkson
========== Глава седьмая ==========
Комментарий к Глава седьмая
Безумно извиняюсь за такое долгое отсутствие. Учеба.
Ноо, сессия почти закрыта, так что я решила немного отвлечься и, надеюсь, порадовать вас ^^
Надеюсь на вашу поддержку) Рада любому отзыву.
Song: Настя Задорожная - Нет ничего сильнее любви
Эва услышала, что её зовут, лишь с четвертого раза. Она опустила стул на все четыре ножки, потому что до этого раскачивалась на нём, и перевела отсутствующий взгляд с потолка на Анну Владимировну. Преподавательница выглядела недовольной.
— Эвелина, повтори, что я сейчас сказала.
Девушка недовольно цокнула языком. Она вообще забыла, что находится на паре. Её мысли витали где-то за пределами вуза и были далеко не о теории музыки. Они касались исключительно Димы и их последней ссоры. Поэтому вопрос женщины поставил Эву в тупик.
— Может быть, что-то об эпохе классицизма?
Анна Владимировна покачала головой. Всё в ней — от наклона головы до сжатых губ говорило о том, что она разочарована. Женщина пересилила себя и посмотрела на ученицу.
— Не ожидала такого от тебя, Эва. Я думала, ты пришла сюда, потому что тебе это действительно интересно.
Эвелина прикусила губу. Она сама не знала, что с ней происходит. И вряд ли мог найтись человек, который бы объяснил ей, почему грудная клетка при вдохе болезненно сжимается, почему не хочется с утра подниматься с кровати. Почему даже музыка, через которую Эва всегда могла выразить переживания, в этот раз бесполезно пылилась в углу. Девушка потупила взгляд, не став оправдываться. Немного помолчав, Анна Владимировна продолжила урок.
Все остальные пары девушка просидела как в тумане. Она даже не знала наверняка, в какой аудитории находится. Шла за галдящей толпой, погруженная в размышления. Пару раз её поднимали с места, о чем-то спрашивали и затем делали выговор, потому что всё, на что хватало девушку — промычать что-то невнятное. Однокурсники как-то странно начали на нее смотреть, но девушке было плевать. На них. На занятия. На всё.
На большой перемене Эва прошла мимо столовой, потому что абсолютно не ощущала голода. Она пересекла практически пустой коридор, прошла мимо зала, где обычно тренировался Дима, и вышла на крыльцо.
Тяжелый воздух подсказывал, что скоро будет дождь. Эва лишь хмыкнула — её внезапно посетила мысль, что зонт она оставила в одной из аудиторий. Но искать его сейчас ей не хотелось. Она немного постояла возле ступеней, словно не решаясь спуститься по ним, а затем резко развернулась, намереваясь вернуться в аудиторию.
Дверь открылась быстрее, чем Эва успела хотя бы взяться за её ручку, больно ударив девушку по лбу. Ойкнув, Эва отскочила в сторону, закрывая лицо руками и растирая ушибленное место.
— Извини, — голос Димы замедлился и на последних буквах совсем стих. Он растерянно замер, опустив руки по швам.
Удерживая ладонь на лбу, Эва медленно подняла голову. Она и не надеялась увидеть его. Здесь и сейчас. Или хотя бы когда-нибудь. Наверное, глупо было так думать. Всё-таки они учились в одном университете.
— Дим, нам надо поговорить… — её рука потянулась к его, но парень отшатнулся от нее как от неизлечимо больной.
— Нам не о чем говорить.
Он сильнее нахмурился, смерив серое небо пристальным взглядом голубых глаз, и сошел с крыльца. Эве оставалось лишь провожать взглядом его широкую спину.
А затем крыльцо начало заполняться студентами, только что покинувшими душные аудитории, и девушка вернулась в класс. Она не могла так. Непонятное чувство — вина или злость — разрывало её изнутри. Хотелось кричать, но вместо этого Эвелина лишь положила руки на парту и спрятала в них лицо. Она даже заплакать не могла — а ведь Виктор всегда говорил, что слезы уносят с собой часть боли.
Девушке внезапно безумно сильно захотелось услышать родной голос, поэтому она достала телефон и, игнорируя несколько десятков уведомлений в контакте, набрала дядин номер. От его голоса в груди разлилось приятное тепло, но от чего-то стало только хуже. Эва надломано всхлипнула.
— Здравствуй, родная. А я как раз думал о тебе, — девушка улыбнулась сквозь слезы.
— Привет. Я ужасно соскучилась. Как твои дела?
Они проговорили, казалось, целую вечность. В какой-то момент Эва встала и вышла из кабинета, бездумно бродя по коридорам. Дядя рассказывал о том, как у него дела на работе, о новой сотруднице, в первый же день пролившей на него обжигающе горячий кофе и проливных дождях, заливших Москву. Эвелина же преимущественно говорила об учебе, стараясь придать голосу фальшивую бодрость.
— Давай признавайся, — от фразы Виктора Эва застыла на месте. Неужели он обо всем знает? — появился уже мальчик?
— Ну, дядя, — девушка засмеялась. Она внезапно пожалела о том, что вообще уехала из Москвы. И действительно, почему именно этот университет? Неужели она не могла поступить в любой другой только в Москве? Осталась бы с дядей. Но вернуться назад Эва уже не могла. Это будет трусостью, за которую прежде всего сама девушка себя не простит. И Дима. Она верила, что они обязательно помирятся. Поэтому она натянула на губы улыбку, — какой мальчик? Я приехала сюда учиться.
— Ну, конечно, — в дядином голосе слышался смех.
Эва настолько заговорилась с дядей, что опоздала на последнюю пару на целых пятнадцать минут. Раньше бы девушка просто сгорела со стыда, но сейчас, когда организм вырабатывал равнодушие ко всему, что её окружает, Эва просто проскочила в аудиторию, пока преподаватель писал что-то на доске, и заняла свободное место в последнем ряду. Слушать лекцию по высшей математике девушка всё равно не собиралась. Она отгородилась от мира музыкой, которую почти не слушала, и включила одну из немногочисленных игр на телефоне — вместо матриц Эва пыталась набрать 2048 и перестать думать о Диме.
Когда пары закончились, Эва набрала Лизу. Длинные гудки сменялись один за другим, но подруга как-то не торопилась брать трубку. Решив, что Лиза спит после ночной смены, Эвелина направилась в сторону её дома — разбудит подругу и спросит, как быть. Всё-таки в амурных делах у брюнетки было куда больше опыта.