Я прямо слышу, как хрустят глазные яблоки Фунчозы по мере того, как расширяются его глаза. Вокруг послышались смешки.
— Эй, слышь, умник! Ты залез в мое личное пространство! Не твоего ума дела, на кого я дрочу! Да и как ты вообще это увидел? У тебя есть доступ к моей казарме? Где ты прятался? Под кроватью? В шкафу? В туалете?
— Да расслабься ты, Фунчоза. Нам всем срать, на кого ты дрочишь, — прошипела в микрофон Жижа, закатывая глаза.
— Эх, не зазнавайся, пупсик. Может, я на твой рисунок подрачиваю?
— Фунчоза, следи за языком! — тут же слышится в ухе голос Калеба.
— А что? Она там такая сексапильная в виде кучи зеленой жижы с гранатой вместо мозгов. Вся такая склизкая и влажная…
— Может, свалим уже отсюда? — слышу голос Ляжки с привычным русским акцентом.
— Поддерживаю Ольгу. Тормунд инициируй покидание базы, — Полковник Триггер ставит точку в бессмысленном полилоге.
Фунчоза тут же вернулся к серьезным вещам и заголосил:
— Работаем по старой избитой схеме, от которой меня уже тянет блевать, настолько она элементарна и скучна! — продолжал Фунчоза.
Он вечный заводила у нас. Честно говоря, мне нравится его легкое безумие, которым он страдает, походу, с рождения. Если бы не Фунчоза со своим звонким голосом и борзым характером, мы бы все напоминали кучу амебных сгустков без эмоций, без стремлений, без надежды.
— Бодхи и Бесы прикрывают наши вонючие жопы! Обещаю не пердеть! Тесла держит запад! Маяк — восток! А Васаби задает тон всей это тухлой вечеринке! Давайте надерем зомби задницы! И пусть папаня нами гордится!
— Хей! — раздается гулкий хоровой клич тридцати солдат, который означает, что мы готовы выйти покинуть базу.
Фунчоза надевает шлем с зеленой лентой, и встает во главе отрядов, которые уже заняли свои позиции. Огромные ворота начинают расползаться по сторонам.
Тяжелый металлический скрип режет по нервам наждачкой. На поверхности мы боимся любого громкого звука, который может разбудить врага. И хотя мы знаем, что периметр вокруг базы чист, мы все равно благоговеем перед моментом, когда ступим на большую землю.
Едва появляется маленькая щель между створами нас обдает холодным сквозняком, пронзающим наши затекшие от подземной жизни тела. Сразу в нос резко ударяет запах хвои, такой насыщенный и навязчивый, что легкие вот-вот взорвутся от этой непривычной свежести, которая пробирает мурашками аж до костей. В самый пик эта свежесть чуть ли не разрывает легкие, точно за время заточения в плесневелых подвалах уже развилась аллергия на него. Постепенно щель становится все шире, нас ослепляет, мы зажмуриваемся. Глаза и нос щекотит аж до слез. Кто-то чихает, кто-то вытирает слезы.
Наконец раздается гулкий металлический щелчок, обозначающий, что створы ворот закреплены в пазах и настало время выйти наружу. Но мы продолжаем стоять и вглядываться в белоснежный пейзаж степи, испещренной десятками метровых турелей — наши сторожевые орудия, которыми управляют Назгулы, сидя в теплом подземелье, пока мы ходим по амбразуре. Роботизированные автоматические боевые системы (РАБС) — написано в Протоколе, но Назгулы ласково называют их РАБы. Турели оснащены собственным интеллектом, поэтому ими можно, как управлять, так и отпустить в свободное плавание, где они автоматически определяют кровососов по температуре тела и характерной траектории движения.
А вдалеке, где заканчивается трехкилометровая зона турелей, виднеются плотные лесные чащобы, через которые лежит наш путь — та самая неизведанная земля, где притаился враг.
Наконец солдаты делают первые шаги. На выходе мы легонько стучим пару раз по толстой железобетонной стене, мысленно прося Желяву молиться, чтобы мы вернулись домой. Эта традиция настолько обязательна, настолько сильна, что то место стены, к которому каждый солдат прикладывает руку, уже затерлось и сверкает чистым металлическим срезом.
Я делаю первый шаг по заснеженной земле, он так приятно хрустит. Поначалу мы прислушиваемся, вглядываемся вдаль, крадемся, как гусеницы, вкладывая четыре шага в один метр. Но каждый последующий метр дается уже смелее, пока глаза привыкают к ослепительной белизне искрящегося снега, к яркому голубому зимнему небу. Вскоре мы переходим на нормальный шаг, не отрывая взгляда от планшетов на руках, на которые тепловизоры и датчики движения передают сигналы о перемещении объектов.