Командиры выстроили солдат в шеренги. Я выстроила Бесов рядом с Теслой. Антенна ни на кого не смотрел, говорил кратко и четко. Он был убит. Отряд Маяк стоял в другом конце, и я не видела их лиц, но прекрасно представляла. Меня глубоко задела весть о смерти Тессы, и я даже сама удивилась насколько.
Не спорю, мы все к ней неприязнь испытывали по объективным причинам, но в то же время она была одним из опытнейших солдат среди нас, и терять столь неординарный потенциал было сродни отрубленной руки. Я вдруг почувствовала себя беззащитной перед всеми нападками этого озлобленного на нас мира, который безжалостно сожрал самого отважного и талантливого из нас.
На заднем плане в ангаре доктора продолжали суетиться вокруг спасенных жителей деревни, а мы готовились к тому, что нам сейчас надерут задницы.
Мы все смотрели в пол. Наверное, нам было стыдно, я точно не знаю. Мыслями я до сих пор пребывала в кровавом кошмаре, что мы пережили в том чистилище, в котором оставили друзей.
Генерал тянул паузу. Долгую и мучительную. Пристрели уже нас всех, и дело с концом!
— Сколько вас осталось?
Мы молчали. Мы знаем, что Фунчоза заговорит. И в данную секунду он выполнял трудную математическую задачу.
— Тридцать, — ответил он наконец.
— Товарищ Генерал, — поправил его Генерал.
— Тридцать человек, товарищ Генерал, — ответил Фунчоза без особого энтузиазма.
Генерал снова замолчал. Я изредка бросала на него взгляды, чтобы прочитать его лицо. Оно было каменным. Он медленно разглядывал нас своими черными глазами яркими на фоне белков, и в этом взгляде читалось презрение.
— Где ваш командир, Маяк? — спросил Генерал через долгие минуты молчания.
Калеб ответил не сразу.
— Тесса не выжила, — отрезал он.
И снова меня кольнуло в самое сердце. С трудом верилось, что мы потеряли Стальную Стерву.
Я взглянула на Полковника Триггера. Он смотрел в пол. Прятал слезы? Оля, я тебя умоляю! Да ему наплевать, кем руководить. Ну или кого трахать. Вот, пожалуйста, поднял глаза, и хоть бы капля скорби в них была. Ничего.
Абсолютная пустота.
— То есть вы потеряли почти половину действующего состава отрядов специального назначения, включая одного командира? — растягивал Генерал.
В моменты наивысшего гнева в его речи просыпались давно забытые оттенки легкого африканского акцента. Сейчас я слышала их отчетливо.
— Двадцать единиц первоклассных солдат с выдающимися навыками и способностями, — говорил Генерал бесстрастно, но его акцент усиливался с каждым словом, и я прямо ждала, когда он нас всех в тюрьмы побросает.
А тем временем он продолжал:
— Двадцать единиц экипировки, над которой мы постоянно работаем и улучшаем. Для которой вы каждый раз совершаете вылазки на поверхность, чтобы добыть электросхемы, провода и прочий материал. Все кануло в Лету из-за чего, напомните?
Меня немного покоробило, что Генерал сравнил ценность боевой экипировки с ценностью солдатской жизни, но я не смогла бы ему перечить. У меня пересохло в глотке. У Фунчозы, наверное, тоже, потому что он молчал.
— Чья идея была остаться там на ночь? — спросил Генерал.
— Тессы, товарищ Генерал, — тут же ответил Фунчоза.
Как будто это спасет тебя.
Вот тебе, пожалуйста, Генерал одарил Фунчозу таким уничтожающим взглядом, что Фунчоза наверняка пожалел о том, что у него нет способности проваливаться сквозь пол, когда это необходимо.
— Ну хоть какая-то справедливость, не правда ли? Человек, который затащил вас в логово врага, там же и остался. Надеюсь, она погибла достойно.
Я прямо чувствовала, как заскрипели зубы Калеба, как он сжал кулаки, как он неистово захотел набить морду этому черному куску дерьма. Как можно так о людях говорить? И, в конечном счете, она всего лишь предложила. Штаб сам согласился. Почему же теперь виновата только покойная Тесса?
Наверное, потому что она всегда была козлом отпущения.
— С базы выехало пять боевых машин пехоты. Где еще один Аякс? — на этот раз Генерал уже повысил голос и вот-вот готов был сорваться.
Мы же не только двадцать единиц экипировок потеряли, но и целый, черт возьми, бронированный танк! Ох, бедная Тесса, тебе никогда не выплатить этот долг!