— Благодарю вас, вы все сделали правильно. Демонтажем и изучением «Венома» мы займемся уже на базе, — сказала Тесса.
— Так точно, командир.
Отсалютовав, младший лейтенант технической службы Лемминг повернулась кругом и покинула главный командный пост.
— Мистер Мардукас, — обратилась Тесса к стоявшему поодаль старпому.
— Да, командир.
— Нам нужно кое-что обсудить.
28 августа, 01:10 (по Гринвичу)
западная часть Тихого океана
атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена»
Приказ, полученный из штаба флота — первый за долгое время — гласил:
«В ближайшие двенадцать часов “Чертик из табакерки” предположительно проследует через район вашей ответственности. Сохранять незаметность. В случае обнаружения цели по возможности осуществить слежение и собрать разведывательную информацию».
Командир «Пасадены», коммандер Килли Б. Сэйлор смял в громадном кулаке распечатку с приказом и недовольно проворчал:
— И как, интересно, мы отыщем его? Тысяча чертей!..
Вопрос звучал вполне разумно, учитывая недавние события, когда «Пасадена» потеряла контакт с загадочной целью на минимальной дистанции. Район же, выделенный для патрулирования субмарине Сэйлора на этот раз, имел радиус в сто километров, и обнаружить там указанную цель было не проще, чем отыскать иголку в стогу сена.
— По всей вероятности, штаб и сам не рассчитывает на успех, — спокойно заметил старший помощник Такенака. Остальные американские корабли были дислоцированы существенно южнее, образуя невод, которым пытались выловить «Чертика из табакерки». «Пасадене» же для патрулирования выделили отдаленный и малоперспективный сектор, и поблизости больше никого не было.
— Дьявол меня раздери, если не так. Вообще, эта задачка заставляет вспомнить Нобби, — мрачно ответил Сэйлор.
— Кто это такой?
— Когда я был мальчишкой, то капитанствовал в бейсбольной команде.
— В самом деле?
— Мы назывались «Оклахомскими моряками». И был там один хиляк по имени Нобби. Только и годился, чтоб поставить на правое поле и восьмым на биту, поэтому я терпеть его не мог. Стоило ему в очередной раз испортить дело, как я заставлял его снимать трусы перед Кати.
— Кати?
Воспоминания сделали маленькие глазки Сэйлора, прячущиеся под мощными надбровными дугами, задумчивым и печальным.
— Да, глядя на наше новое задание, я начинаю немного понимать, как хреново приходилось Нобби, когда он маялся одиночеством на пустынном правом поле.
— Ваше сочувствие немногого стоит, учитывая, сколько времени вам потребовалось, чтобы им проникнуться.
— Опять?.. Смеяться над моими драгоценными детскими воспоминаниями?!
— Запоздалые рефлексии провинциального хулигана лучшего и не заслуживают.
— Что б ты сдох!..
Следующие три минуты Сэйлор и Танака предавались привычным взаимным нападкам, пока вахтенный офицер не вклинился между ними и не заявил умоляющим голосом: «Господа офицеры, достаточно». Только тогда командир и старпом прервались, чтобы набрать воздуха.
Минута отдыха и всего лишь пятиминутная заключительная перепалка завершились тем, что субмарина остановила машины и удифферентовалась на мягком одеяле слоя скачка в ожидании «Чертика из табакерки» — той самой цели, которую им, скорее всего, совершенно не светило запеленговать.
Следующие двенадцать часов обещали быть долгими и скучными, и единственное, что осталось подводникам — ковыряться в носу. Ну, по крайней мере, ход событий указывал именно на это…
28 августа, 04:31 (по Гринвичу)
«Туатха де Данаан», камбуз
Пространство между сверкающей новизной микроволновой печью и громадной духовкой оказалось как нельзя более подходящим. Там было темно, тесно — едва по ширине плеч — идеальное место для того, чтобы принести туда все свои горести и печали, скорчиться в жалкий клубок, забиться в свою маленькую скорлупку и попытаться забыть о жестоком внешнем мире.
Захлебнувшись черной меланхолией, Канаме втиснулась в угол, обняв колени и зарывшись в них лицом. Мысли о Соске попеременно бросали ее то в злость, то в разочарование, то в безнадежную, отчаянную тоску. Но скоро лихорадочная стадия миновала, и осталась лишь мрачная и тяжелая депрессия. Даже мысль о том, какой жалкой она себя показала, вызвала лишь слабенькую вспышку раздражения, ничуть не сравнимую с теми громами и молниями, что она, бывало, метала в Соске.