«Да что же за урод?! — мелькало в голове, пока Соске отчаянно дергался. — Он ненормальный!.. Черт, я же и раньше это знал — мозги у него давно сгнили, он живет только ненавистью».
Подъемник, громыхнув, остановился. Бронероботы оказались на пустынной полетной палубе. Громадные створки уже раскрылись, и над ними нависло низкое темное небо. Косой ливень и заплески волн хлестали по железу, мгновенно залив «Арбалет» и «Веном». Палуба качалась и дрожала в такт яростному грохоту разбивающихся о корпус подлодки пенистых валов — без сомнения, они оказались в самом сердце шторма. Стоило незащищенному человеку высунуться на палубу в такую погоду, как его мгновенно смыло бы за борт или унесло по ветру, как бумажку.
Если бы Соске смог дотащить «Веном» до открытого конца полетной палубы, то сбросил бы его в океан еще до того, как произойдет взрыв. Даже если бы не удалось стряхнуть его, то можно было бы утопить оба бронеробота — спасение «Туатха де Данаан» стоило того. Но кто же включил подъемник? Кто раздвинул створки полетной палубы? Соске понятия не имел. Он или она, должно быть, слышали угрозы Гаурона и поняли, что он собирается взорваться, забрав с собой всех остальных.
Проблема состояла в том, что от подъемника до конца полетной палубы, огороженной с боков высокими створками, через которые в таком состоянии перебраться было невозможно, оставалось не менее пятидесяти метров. Теперь, когда на нем повис враг, сковав движения, получалось передвигаться только ползком. Чтобы добраться до широкого плоского носа, разбивающего громадные водяные бугры, потребуется не менее минуты — слишком долго.
Знал ли об это Гаурон или нет, но он продолжал глумиться:
– Тридцать секунд! Что же ты будешь делать, мой сладкий?!
— Чтоб тебя… — бронеробот Соске отчаянно забился, стараясь стряхнуть врага, ударил его локтем — все без толку. Не освободиться. Он попытался ползти — но получилось медленно, а край палубы был так далеко. Если бы только «Арбалет» был свободен, он преодолел бы это расстояние одним прыжком, всего за пару секунд.
– Двадцать секунд! Нет, уже пятнадцать, не радуйся! – бесновался Гаурон, перемежая отсчет безумным хохотом — он был верен себе, глумясь до самого конца.
Стиснув зубы, Соске в последней надежде завертел головой. Неожиданно его взгляд остановился на металлическом крюке, торчащем из прорези в настиле на расстоянии вытянутой руки. Деталь напоминала увеличенный стартовый упор для спринтера и имела в длину около метра.
– Десять секунд!!!
Словно торопя Соске, из радиаторов «Венома» ударила струя белого пара.
Быстрее!..
«Арбалет» вытянулся в струнку, настолько, насколько позволяли искусственные связки между титановыми позвонками в спинном хребте, и дотянулся левым манипулятором до крюка. Смонтированная в ладони гарпунная пушка, подобно инерционной катушке удилища, вытравила несколько метров троса — достаточно, чтобы сделать петлю. Захлестнув ее за крюк, Соске вытравил еще троса и обмотал в пару оборотов плечи «Венома», обрезав конец.
– Пять секунд! Я люблю тебя, Касим!!!
Игнорируя Гаурона, Соске крикнул в микрофон широкополосного радиопередатчика:
— Старт!!!
Челнок паровой катапульты неожиданно рванулся вперед. Стальной крюк оказался ведущим зацепом механизма, за несколько секунд разгонявшего по палубе до скорости отрыва бронероботы с навешенными реактивными ускорителями и палубные самолеты. Паровой цилиндр катапульты, скрывавшийся под настилом, мгновенно передавал им огромный заряд энергии.
Сцепившиеся бронероботы рвануло вперед, за долю секунды протащив по полетной палубе, и вышвырнуло далеко-далеко за форштевень подводной лодки, в штормовой океан. Но в середине траектории вдруг стало ясно, что «Арбалет» успел засадить гарпун из правого манипулятора в палубный настил. Когда трос кончился, его рвануло, как рыбу на крючке. Гарпун распорол металлический лист, но каким-то чудом выстоял еще секунду, удержав бронеробот на тонком, но чрезвычайно прочном поводке.
У «Венома» же гарпунной пушки не было. Инерция оторвала его от «Арбалета», и красный бронеробот, вращаясь и нелепо размахивая манипуляторами, прочертил оставшуюся дугу траектории в воздухе и рухнул в бушующие волны. В следующую секунду там сверкнула багровая вспышка. Триста килограмм взрывчатки не были шуткой.
Взрывная волна ударила в правую скулу «Туатха де Данаан», заставив ее накрениться на левый борт, и едва не снесла уцепившийся за легкий корпус «Арбалет». Нос подлодки прошел через облако раскаленных газов, и на палубу и в волны посыпались горящие ошметки.
Судорожно цепляясь за обшивку, чтобы не свалиться в океан, «Арбалет» выкарабкался к началу полетной палубы. Тут и там догорали и чадили обрывки искусственных мышц от разнесенного на части «Венома», но дождь быстро душил их. Бронеробот рухнул ничком возле челнока катапульты. Его плечи тяжело вздымались и опадали, повторяя движения насмерть вымотанного пилота.
«На этот раз Гаурону конец. Здесь не поможет даже его удача».
Если бы пилот каким-то чудом уцелел после взрыва, штормовой океан все равно прикончит его. Выжить здесь невозможно.
Старый враг наконец-то был мертв, и Соске отомстил за своих боевых товарищей… но радости почему-то не было. Гаурон оказался настолько испорчен и извращен, упорствуя в своих мерзостях до самого конца, что рассматривать его в таких простых категориях было уже практически невозможно. Несомое им зло, казалось, перешло какую-то черту, превратившись в некий отвлеченный абсолют, стоящий наравне с добродетелью.
— Твою мать!.. — Соске все-таки отвел душу, смаргивая пот с ресниц и с трудом переводя дыхание. — Какой я тебе, на хрен, Касим?! Панибратствуй с чертями в аду, говнюк!..
Соске не знал, что его голос, разнесшийся по открытому ультракоротковолновому радиоканалу, звучит и для Канаме. Она слушала, как он матерится, на чем свет стоит — но, странно, сейчас эти бранные слова в его устах лишь делали его лишь еще более живым, человечным и симпатичным. Совсем непохожим на боевой механизм. Да, оказывается, он тоже не чужд человеческих слабостей, его прошлое сложно и запутанно. Но ей стало ясно, что не стоило винить Соске за то, как он обошелся с ней после возвращения с операции — он вел себя так не со зла, не потому, что терпеть ее не может, а из-за Гаурона и оживших призраков печального прошлого.
«Прости, что наговорила тебе несправедливостей, — покаянно прошептала Канаме. — Ведь, если подумать, я ничего о тебе не знаю».
Это была чистая правда. Несмотря на то, что они были сверстниками, Соске оказался прекрасно обученным солдатом, ветераном множества боев, по праву занимающим свое место в элитном ударном отряде на борту этой подводной лодки. То, как он разобрался с главарем террористов, выглядело, словно в кино.
Если честно, она восхищалась им. Соске выглядел так круто, что захватывало дух. И вот такой парень всегда рядом с ней, переживает из-за нее, закрывает ее собой и даже просит прощения — думая об этом, она вдруг почувствовала себя странно счастливой.
Закрыв глаза, она снова ощутила дыхание подводной лодки, ее атомный пульс — теперь ровный и размеренный. «Арбалет» вернулся на борт, створки полетной палубы сдвинулись. Баллоны воздуха высокого давления были уже практически забиты. Выпущенные «Пасаденой» торпеды нового залпа буравили водяную толщу поодаль, но теперь, когда экипаж снова мог запустить магнитогидродинамический движитель и систему контроля потока, уклониться от них уже не представляло больших трудностей.
Все будет хорошо.
С этой мыслью Канаме отделилась от Сферы и выпала в реальность, открыв глаза в купели, служащей переходным звеном между сознанием и материальным миром — в ТАРОСе. Крышка аппарата сдвинулась, и показались своды купола «Капеллы Леди».
В ее голове осталось так много вещей, которые она желала бы забыть навсегда: схемы сложнейшего организма подводной лодки; то, что она делала с ним; представление об этой загадочной силе; воспоминание о слиянии со Сферой. Сейчас они невероятно четко стояло перед глазами — она помнила и понимала практически все.