— Я сделаю чай на всех.
Бенджамин не хотел вмешиваться в их личный разговор. К тому же, снова заболела голова, так противно и настырно, что не хватало досады.
За окнами начался монотонный и тихий дождь. Казалось, что в нём скребутся брошенные души, текут в сторону тёплого дома и их обитателей. И всё-таки было и что-то успокаивающее в этом шорохе и скоплении капелек воды, скользящих по стеклу.
Бенджамин шуровал в коробках с искренней верой, что в таком выцветшем и высохшем травянистом хозяйстве должно быть хоть что-то от головной боли. Он вспомнил, как после смерти отца, когда участились приступы лунатизма, мать предложила сходить к психотерапевту.
Так настойчиво, как только могла Эйш, если ей что-то приходило в голову. К тому же, Себастьян улетел в командировку, в баре было полно работы, требовался крепкий сон, — и Бен сдался уговорам в надежде, что станет легче.
Тогда врач долго его обследовал, беседовал о смерти отца, возможных причинах сомнамбулизма, а потом даже выписал таблетки.
Они не помогали.
Бен не спал сутками, глотая кофе и энергетики, как воду, со страхом проваливался в тяжёлый сон на несколько часов. Он запирал квартиру на ночь, а ключ убирал в сейф.
Когда его, исхудавшего, с синяками под глазами и осоловевшим взглядом увидел Себастьян, то пришёл в ужас. Позвал к себе и сказал, что проследит за братом, пока тот будет спать. Столько, сколько нужно. И сжатая пружина внутри отпустила.
В ту ночь, как и многие следующие, Бенджамин спал спокойно. А потом приступы пошли на спад, а сам он всё реже и реже заглядывал на могилу отца.
В красной жестяной банке в белый горошек нашёлся успокаивающий сбор. Бросив себе в чашку пару щепоток, Бен залил всё это кипятком, а в глиняном чайнике заварил ароматную смесь с подсушенными апельсиновыми корками для Себастьяна и Мируны.
Когда он вернулся в гостиную, то на несколько мгновений отступил обратно в тени коридора. Себастьян прижимал к себе Мируну и гладил её по распущенным волосам, что-то шепча, а она явно отвечала коротко.
Он почти видел, как сейчас вбежит Делиа, с восторгом повиснет на подоле мамы и срочно попросит переодеть её в платье.
Это выглядело так… что-то только их. Наедине.
Бен отошёл на пару шагов назад, а потом, скрипнув половицей, вошёл обратно. Не то, чтобы он считал брата стеснительным, но не хотел прерывать их момент. Себастьян всё ещё обнимал Мируну, но она почти сразу отступила к столу, на котором рядом с закрытым ноутбуком лежала доска Уиджи. Ей словно нравилось прикасаться к предметам с налётом призрачности. Себастьян занял себя дневником.
— Чай, если кто-то будет. И насчёт призраков… мне кажется, я знаю, чьи черепа наверху.
— Черепа? — Мируна воззрилась на него с недоумением, а потом обернулась к мужу. — Ты не говорил, что вы нашли черепа. Каких-то зверей?
— Человеческие, — спокойно пояснил Себастьян.
— Да, так вот, я почти уверен, что они — тех самых братьев Антонеску. И что бабушка могла использовать их для общения с ними. И мне кажется, я тоже смогу.
Ему показалось, что в доме резко стало холоднее — но за окнами поднялся ветер, задувая в щели, и голые ветки деревьев сбоку от дома заскребли и застучали по окнам.
Он знал, что пойдёт на это даже если придётся всё сделать самому. И удивился, когда Мируна кивнула:
— Они хотели поговорить с тобой.
— Да вы с ума сошли! Ладно, поводить указателем по буквам, но это! Что ещё там нужно? Крови? Жертвоприношений?
— Нет, ничего такого. Ничего сложного нет, я должен справиться.
Себастьян некоторое время молчал, всматриваясь в дождь и поля за окном. Интересно, видел ли он там пляску огней, или их смыло, как и туман, дождём и ветром? И придут ли призраки по размытым дорогам между мирами?
— Хорошо. Но обещай, если хоть что-то пойдёт не так, хоть малейшая тревога, ты прекратишь ритуал.
— Да, Стан.
А ты просто будь рядом. Не бросай меня в темноте — в сумеречных снах с мерцанием мертвецов.
========== -6- ==========
Чуть меньше года назад
— Не люблю зиму, — честно признался Бенджамин. — Кажется, что с ней подмерзает что-то внутри. Или в сердце легко воткнётся осколок из чертогов снежной колдуньи.
— Ты просто не любишь холод. Не приплетай сказки.
— Мой старший брат, как всегда, ну очень разумен.
— А что там? — Делиа потянула папу за рукав и показала ладошкой в варежке в сторону заледеневшего озера. — Что там?
— Где, милая?
— Вот там. Ну пойдём, пап! Смотри!
Мируна, которая отходила за горячими стаканчиками с безалкогольным глинтвейном, как раз вернулась к ним и протянула один Себастьяну. Бен отказался и под благодарным взглядом брата увёл Делию в сторону кромки озера. Ему это было в радость, собственно, он потому и согласился на воскресную прогулку в зимний день.
Ради Делии и Себастьяна, который хотел немного побыть с женой. Эйш не относилась к той категории бабушек, которые с удовольствием возятся с малышами, а у няни был законный выходной. У Себастьяна же — долгая рабочая неделя, усталость и синяки под глазами.
Делиа болтала обо всём на свете, выпросила обещание подарить ещё один экскаватор, чтобы копать, и с визгом хихикала, когда Бен подбрасывал её в морозном воздухе. Рядом была детская площадка — и Делиа помчалась к яркому домику и маленькой горке.
Себастьян с Мируной под руку прогуливались по аллее, прихлёбывая ароматный глинтвейн. Они тихо переговаривались и явно на некоторое время выпали из мира.
Ярко искрилось солнце на россыпи снега и небольших сугробах. Бен, перетаптываясь, ощутил, как мёрзнут пальцы на ногах даже в тёплых меховых ботинках.
Проклятая зима.
Уверившись, что Делиа вовсю занята снежными куличиками и огромной красной лопатой, а её комбинезон красочным оранжевым пятном выделяется среди ребятни, он тоже подошёл к палатке с напитками. Очередь двигалась медленно, но наконец можно было сунуть голову в приятное тепло окошечка для заказа.
— Где Делиа? — голос Мируны был тихим, а сама она появилась словно из ниоткуда.
— На площадке.
— Её там нет, Бенджамин.
Бен нахмурился и обернулся, крепче сжав обжигающий картон. Себастьян в стороне что-то обсуждал по телефону.
Делии нигде не было, только валялись в снегу лопатка и опрокинутое ведро.
Бен ощутил дрожь плохого предчувствия и крутанулся на месте, выхватывая детали. Крохотная оранжевая фигурка виднелась на не окрепшем льду начала зимы.
— Делиа!
Лёд хрустнул. Раздался крик. Красный виноградный сок лужицей растёкся по снегу с вьющимся коричным паром, когда Бен рванул вперёд, вслед ему — вмиг побледневший Себастьян.
«Там что-то есть, дядя Бен! Смотри!»
Детский голос звучал в голове, а на берегу уже столпился народ, опасливо косясь на тонкий лёд с холодной и тёмной водой. Бен выбежал на озеро, не обращая внимания на предостерегающие крики.
Нет-нет-нет!
Делиа!
Бенджамин верил, что успеет. Схватит хрупкую руку, вытащит дрожащую маленькую девочку, он почти видел это…
Вода равнодушно плескалась среди расколотого льда без признаков жизни. Бен помнил, как рвался из чьих-то рук, как Себастьян до крови прокусил кулак, а с пальто тяжело капала вода. Помнил воющие крики Мируны, царапавшей лёд ногтями.
Потом Бен не помнил ничего.
Только что зима проклята холодом.
***
Себастьяну не нравился затеваемый ритуал.
И в особенности — какое-то лихорадочное состояние Мируны, которая явно не могла себе найти места, пока Бенджамин подробно изучал дневник и книжечку по некромантии в чёрной кожаной обложке.
Сам Себастьян не мог избавиться от нехорошего предчувствия и невольных колких мурашек по спине вдоль позвоночника, а любые рациональные объяснения не выдерживали никакой критики. Ему казалось, кровь стучит в висках, а сгустившиеся тёмные сумерки за окнами отделяли старый потёртый дом от всего остального мира.