Себастьян буквально потяжелел от накатившего чувства вины — он не помнил этого. Отлично представил сейчас, как Мируна в растерянности замерла на высоком стуле, придвинутом к шкафам, как пальцы оплели находку, а глаза сухо смотрели на него.
Но это не помогало вспомнить.
Может, он тогда слишком устал или память заботливо вычеркнула боль, поднятую изнутри, щемящую, колкую.
— Почему ты не говорила раньше?
— Я пыталась. А ты замыкался. Ты был мне нужен, Себастьян. Но не пустотой рядом. Может, каждый и борется с собственными призраками сам, но я не была к этому готова. Я не хотела быть одна. И когда появилась Делиа, снова, наша маленькая девочка, я поверила, что и ты оттаешь и вернешься — хотя бы к ней.
— Делиа мертва, — упрямо сказал Себастьян и сам тут же пожалел о своих словах — они прозвучали не так, как он хотел, слишком жестко.
Мируна не ответила на этот выпад, наоборот, она улыбнулась. От такой улыбки обычно хочется бежать как можно дальше, она похожа на лезвие, которое рассечет душу.
— Да, Себастьян, я знаю. Тебя не переубедить, даже если она живой шагнёт на наш порог.
— Когда возвращаются мертвецы, впору доставать соль и острый нож и не пускать их на порог.
— Ты жесток.
— А ты не видишь ничего другого. Неужели не понимаешь, что такими мыслями разрушаешь саму себя? Думаешь, мне легко смотреть на тебя, одержимую идеей призраков? Или возращением Делии? Я хочу лишь одного — покоя. И для неё, и для тебя.
— Я ей нужна. Я точно это знаю. И пока мы с этим не разберёмся, я не смогу быть спокойной.
Она замолчала, и стало ясно, что дальше обсуждать не собирается. Себастьян и сам отвернулся, уткнувшись лбом в холодное стекло, сдерживая раздражение от собственного бессилия. Ему оставалось только следовать за ней в надежде, что не потеряет её окончательно. Но противный внутренний голос шепнул: «а как далеко она готова зайти ради Делии?».
Их дочурка теперь превращалась в призрачного монстра, от которого им не скрыться и не уйти, который преследует по пустым коридорам и взывает к их сердцам.
В гостиную под стук бусин вернулась Родика, за ней — Бенджамин, и строго посмотрела на непричастное ни к каким злостным нарушениям окно так, словно на нём вычерчены все нужные ответы.
— Пора. Бенджамин, как мы и говорили, побудь в стороне и просто наблюдай.
— И кто же будет говорить с призраками?
— Ты, Себастьян. По крайней мере, попробуешь.
Затея Бенджамину не нравилась с самого начала.
В призраках он как раз не сомневался, но скептическое выражение лица брата не сулило ничего хорошего. Родика объяснила, что его сны — это тропа, которая может и его самого увести слишком далеко. А сейчас и так в комнате хватало тех, кто может притянуть призраков.
Но это не отменяло того, что Бенджамин волновался за Себастьяна, который невозмутимо сел по левую сторону от Родики, справа — серьёзная и тихая Мируна, которая тут же сжала протянутую сухую ладонь медиума.
Никаких досок, только чёрная гладкая ткань на круглом столике и пара свечей. Даже торшер погасили, и теперь особо и не разглядеть лица, вымазанные тенями. Бенджамин сел на диван и не сводил взгляда с Себастьяна, пусть и не знал, что сам может сделать, случись что. Он чувствовал себя глупо и беспомощно, даже после всех объяснений Родики.
Не вмешивайся. Не прерывай. Держись в стороне. И если уверен в угрозе — вот мешочек со смесью того, о чём знать точно не хочешь, высыпай по кругу.
Даже сквозь плотную грубую ткань содержимое пахло странно, и Бенджамин предпочитал не думать, что внутри, только вертел в руках, не зная, как перестать нервничать. Когда он волновался, то с трудом мог усидеть на месте и искал хоть какое-то занятие.
Родика монотонным спокойным голосом призывала Драгоша Антонеску с просьбой ответить на их вопросы и помочь с призраками. Комната терялась в полумраке, только ровно горели свечи.
Пока разом не погасли, и над столом завились тонкие сизые струйки.
Бенджамин выдохнул облачко пара и поёжился, вглядываясь в темноту комнаты в ожидании уже знакомых фигур. Кто бы сейчас ни явился, он убеждал себя, что готов к этому, что не позволит никого больше забирать из его семьи. Хватит и того, что Себастьян терзается чувством вины и горем, а Мируна едва не превращается в одержимую ведьму только чтобы вернуть дочь хоть на несколько минут обратно.
И всё только из-за него. Они доверили ему Делию, а он не смог уследить за ней, не смог даже дотянуться в последний момент, когда ещё не отнялось дыхание. Бенджамин не простит себе, если теперь что-то случится и с братом.
Возможно, призраком он станет лучшим, чем человеком. Возможно, так он сможет сделать так, чтобы призраки не подбирались к Себастьяну.
А пока просто было слишком холодно.
И в тишине можно было различить дыхание каждого из них, если прислушаться. Или биение сердец. Бенджамин чувствовал собственное, и невольно, как давно забытое размытое воспоминание из детства — Себастьяна. Но было ещё что-то.
Дыхание было не только у них. Ещё кто-то находился в комнате.
И всхлипывал едва слышно, сдерживая рыдания. Бенджамин вскочил, услышав, как Родика твёрдо шепнула Себастьяну:
— Не разрывать круг! Этого они и хотят. Тогда подберутся слишком близко.
— Это Делиа? — взволнованный голос Мируны. — Я хочу её видеть!
— Не уверена.
Бенджамин едва не споткнулся о кресло, пока пробирался по комнате в поисках источника звука, напряженный и с плохим предчувствием. Холод касался затылка, сжимался кольцом вокруг него, и от него саднили поджившие царапины на груди под повязкой, оставленные призраками с кладбища у дома Анки. Он чувствовал, как тёплая кровь пропитывает ткань, и не мог избавиться от ощущения, что она проникает и внутрь, к рёбрам. И манит призраков — или нечто похуже.
Всхлипы никак не приближались, только слышались то из одного угла, то из другого, а того, кого призывала Анка, так и не было. Только один непроглядный мрак.
— Давайте это прекратим, — устало попросил Себастьян. — Мне не нравится всё это. Если кто-то и услышал наш призыв, то он предпочёл провести вечер в другом месте. Наша компания ему не нравится.
— Прерывать нельзя, — отрезала Родика. — То, что призвано, должно уйти. Но я не понимаю, что не так, а ведь…
Она так и не закончила фразу, только дыхание сбилось, было слышно, как Родика судорожно глотает воздух и начинает хрипеть. Бенджамин плюнул на бесполезные попытки найти источник плача и вместо этого дёрнул завязки мешочка — он подозревал, что-то уже идёт не так. Земля, смешанная с чёрт знает чем, сыпалась вокруг стола, но Родике легче не становилось, только глаза неотрывно следили за ним, жгли и пылали близкой смертью.
— Ты следующий, — проскрипел странный голос, который не мог принадлежать человеческому существу, но Бенджамин даже не обратил внимания, высыпав последнюю горсточку.
Кто бы ни был в комнате, оно взвизгнуло, появилось сгустком тьмы за спиной Родики и растаяло вместе с холодом и давящей темнотой. Себастьян вскочил и поспешил зажечь нормальный свет, Мируна придерживала Родику, встревоженно вглядываясь в её бледное лицо, на котором ярко проступили морщинки, а под глазами появились тёмные круги.
Родика стиснула её руки и наклонилась ближе, что-то шепча.
Когда Бенджамин вместе с братом подошли ближе к ней, женщина уже обмякла, дыхание стихло. Мируну трясло, она с трудом поднялась и отступила к Себастьяну, не сводя полного ужаса взгляда с мёртвого медиума.