Себастьян опустился на корточки перед камином и начал возиться с поленьями и ветками для растопки. Потом свернул газету в рулон и поджёг спичкой. Мируна потерянной тенью ходила по комнате, прислушиваясь к чему-то. Стоило пламени схватиться, как Себастьян достал пачку сигарет и закурил. Отсветы пламени подсвечивали его хмурое лицо и пальцы, зажимавшие сигарету.
— Какая ночь, а! — хлопнул в ладони Бенджамин, разрушая повисшую грозовую атмосферу. — А знаете, что? Кажется, я придумал, что нам надо сделать. Вызвать призрак дома.
— О чём ты? — Себастьян неторопливо поднялся и сделал глубокую затяжку.
— Раз бабушка Анка заперла здесь призраков, должен быть хоть один, кто знает, какого чёрта происходит. Возможно, тот, кто всё это начал — само проклятие.
— И что дальше?
— Поболтаем, как старые добрые друзья. Но для начала я приглашу предка с кладбища. В конце концов, что один призрак может сделать другому?
— Мне не нравится… — Себастьян осёкся и пожал плечами. — К чёрту. Вряд ли у нас есть вариант, в котором мы все садимся в машины и уезжаем, навсегда забывая обо всём этом. Мируна?
Она нервно кивнула и отвернулась к окну, за которым бушевала гроза.
Бенджамин хотел бы сказать каждому из них что-то такое, что вселит хоть немного уверенности, но, порывшись внутри, и сам не нашёл её. А когда не знаешь, чем обернётся сомнительная задумка, остаётся только одно — действовать.
========== -13- ==========
Тот, кто называл себя Драгошем, появился почти сразу.
Бенджамин с удивлением ощутил, как у него легко это получилось. Прикоснувшись пальцами к гладким черепам, он сосредоточился на том, что представлялось ему тончайшей серо-голубоватой завесой, колышущейся от движения призраков. Странные и непривычные ощущения — будто подставил руку под ледяную струю, и тут же вынырнул.
А в гостиной уже появился прозрачный силуэт.
— Ты учишься, — кивнул мужчина вместо приветствия. — Это хорошо.
— Нам нужна помощь, — пояснил Себастьян. — Никто из нас не справляется с семейным то ли даром, то ли проклятием. Одна женщина-медиум погибла, помогая нам.
— Хотя и успела кое-что шепнуть напоследок, — встрял Бенджамин. — Вы уж, пожалуйста, вылейте пару литров крови на эту землю — и всё изменится! Жаль, нет к этому более подробных инструкций.
Заодно они поделились тем, что до них донесла Анка про то, как кто-то отказался от жизни, а потом и про идею Бенджамина.
Драгош долго молчал, и даже нетерпеливый Бен сдерживался, чтобы не съязвить на какую-нибудь подходящую тему. Мир опять начал плавать, и ему это совершенно не нравилось, а ливень никак не стихал, и раскаты грома становились всё ближе.
— Я больше не мыслю, как человек, — отозвался Драгош, обводя комнату взглядом внимательным тёмным взглядом. — Я забываю, каково это. Мой срок проходит, вскоре и черепа будут бесполезны. Мне давно следует пойти за братом… да. Я помогу сейчас — и уйду куда дальше, чем призрачный мир. А тебе дальше справляться самому.
Бенджамин запнулся на словах «это если я выживу». Он мог так думать про себя, но не хотел, чтобы сейчас это слышал Себастьян.
— А что удалось узнать насчёт Делии?
— Делиа… её следа среди призраков я не нашёл. Мне очень жаль. Возможно, вы видели лишь маску.
Мируна, которая подошла ближе к призраку, сдерживая ломающий изнутри страх, качнулась и оперлась на спинку стула. Если у неё и оставалась надежда ещё раз увидеть дочь, то теперь развеялась дымкой от погасших свечей. Кто-то играл с ними, убивал их семью, отнимал жизнь за жизнью.
И Бенджамин знал, что теперь испытывает только одно чувство, — ярость, которой сейчас можно стереть в пыль целую вселенную. Сильнее горя и вины, ярче, чем боль от прикосновений призраков, чувство, которое может смести всё на своём пути.
— Пусть эта мразь придёт. Что нужно делать?
— Как верно сказала та медиум — пролить кровь. Он чувствует то, что связывает Альбу и Антонеску, он уже рядом, но пока таится. Я покажу. И принесите кто-нибудь земли снаружи.
— Я сделаю.
Мируна метнулась в коридор раньше, чем её успели остановить. Бенджамин потянулся за доской Уиджи, которая пока лежала в сумке вместе с банкой соли и какими-то амулетами, которые Бенджамин попытался сделать сам после разговора с медиумом. Она показала так мало, но он жадно хватался за любую возможность научиться. Пока Себастьян ходил за ножом и названными травами, пока Драгош вился рядом с ними полупрозрачной фигурой, Бенджамин поймал себя на мысли, что всё это ему даже нравится. Где-то там глубоко внутри он чувствовал трепет, как десятилетний мальчишка, которому открылась заветная суперспособность, о которой он только мечтал. Нечто большее, что вписывалось в его мир, где легко бродить по ночным дорогам с закрытыми глазами, видя дымные сны.
И в то же время Бенджамин ощущал что-то вроде давления на себя, будто нечто сопротивлялось им, легонько сдавливало мир вокруг.
Мируна вернулась с кружкой тёмной мокрой земли, капельки дождя стекали с кончика хвоста и рукавов — ливень так и не утихал. Она занялась смешиванием крупной соли с землёй в большой миске, пока Драгош не сказал, что всё готово.
— Будьте готовы ко всему, — предупредил он, и Бенджамин обратил внимание, как тихо звучал его слова. — И не путайте сны и реальность. Пора.
Они встали кругом вокруг стола, в мерцании свечей и звуках музыки, которую включил Бенджамин, чтобы заглушить неумолкаемое шипение пластинки, три человека и призрак.
Себастьян начал первым. Взял нож и проткнул указательный палец, густые капли упали в землю, принадлежавшую их семье, в соль, что защищает от зла, в ночь, стекавшую дождём по стёклам.
Бенджамин даже не почувствовал боли, но когда кровь капнула в миску, ему почудилось, что дом завибрировал, отдаваясь в его собственных костях.
Мируна приняла нож как-то неуклюже, замерев в нерешительности, — может, потому что не была уверена, что её кровь вообще нужна. Бенджамин успел заметить, как качнулся нож в тонких пальцах — вот-вот выпадет, но негромкий голос Себастьяна остановил.
— Не сомневайся. Ты — моя жена. И твоя кровь тоже принадлежит семье Альбу. Но если не хочешь, тебя никто не заставляет.
— Кем бы он ни был, он показывал мне Делию, и я поддавалась этим видениям. Пусть сгниет в аду для призраков.
Последние капли.
Дом замер — Бенджамин не мог по-другому это назвать. Пылинки застыли в холодном воздухе, ни звука, ни движения, даже огоньки свечей не моргали, а потом бесшумно погасли. Бенджамин ощупью двинулся вдоль стола — вот нож у руки Мируны, вот оплывший воск со стороны Себастьяна, вот его собственные амулеты… Бенджамин сглотнул, поняв, что остался в полном одиночестве.
«Смерть — высшая цена и высшее благо».
От голоса кружилась голова, а маслянистая тьма с запахом фиалок никак не давала толком вдохнуть. Так Бенджамин чувствовал себя в первые секунды, если пробуждался после приступа лунатизма — беспомощность и пустота. Он — никто. Он — ничто.
«Ты знаешь, что в смерти нет снов?»
Этот голос… Бенджамин не хотел его слышать. Его нежность была притворной и слишком сладкой, без толики искренности. А вот боль более реальна — в груди, пульсирующая и горячая.
«Кто зажжет для тебя огни в твоих снах, когда ты совсем один?»
Бенджамин видел вдалеке — в конце туннеля, в который превратилась комната, — мерцающие пляшущие огоньки, разноцветные и такие притягательные. И среди них — Делию.
Она визжала от восторга, плясала и хлопала в ладоши. Косички стучали между лопаток, платье кружилось и блестело под зелёным, оранжевым, красным светом. Бенджамин почти рванулся к ней — но замер.
Делиа мертва.
Он был на её похоронах, видел маленький гроб, крепко сжимал плечо Себастьяна. Неживые огни кружились вокруг фигуры девочки, но их было девять. Только семь ведут к дому, прочь от призраков и проклятий. Кто это и когда сказал?