Бенджамин отвернулся и зажмурил глаза, не желая снова дать слабину. Пусть кто-то и считает, что смерть — нечто большее, но он не готов умирать. Он хочет вернуться к Себастьяну.
Последнее, что запомнил Бенджамин, — как он падает в бездну с запахом свежевырытой могилы.
Ледяной дождь бил по спине, а пальцы сжимали комья грязной земли. Закашлявшись, Бенджамин перевернулся на спину, отплевываясь от жижи, и наслаждаясь тем, как свободно двигаются лёгкие, как горячую кожу лица охлаждают струи дождя. Края неба не было видно, а вот холод быстро проник под футболку и в промокшие ботинки. Приподнявшись на локтях, Бен увидел не так далеко тёмный дом бабушки Анки. Сам он зашёл в поля на дорожку, которая вела к дороге и мчавшимся в ночи машинам.
Надо спешить. Возможно, Мируна и Себастьян внутри и видят собственные сны.
— Смотри, мама, я могу раскачаться сама!
Мируна приложила руку козырьком ко лбу, наблюдая, как дочь раскачивается на стареньких качелях. До неё донесся заливистый смех, и Мируна невольно улыбнулась. Солнце светило так ярко, что порой перед глазами возникали пятна, даже очки не спасали. Вот и сейчас она слышала голосок Делии, но никак не могла её разглядеть.
«Она умрёт, ты её не спасёшь».
Этот голос прозвучал так близко, что Мируна от неожиданности обернулась, но рядом никого не было. Площадка пустовала, только скрипели качели. Смех тоже исчез. Мируна помнила эти качели — такие же, на которых она качалась в детстве, а мама забирала потом и вела домой.
Мируна пошла к качелям, но сколько бы шагов она ни делала, ей не удавалось приблизиться. Она кричала и звала Делию по имени, надеясь, что та услышит и побежит, но только эхо доносилось: «смотри, как я могу….».
Бархатный голос снова прозвучал рядом:
«Но если твоя дочь мертва, последуй за ней. Иначе какая ты мать?».
Мируна подбежала к качелям, как раз когда лопнула цепочка, и Делиа рухнула на землю. Больше не было смеха или криков. Только тишина и скрип качелей.
«Она ждёт, когда мама придёт за ней».
Мируна задыхалась и не могла заставить себя коснуться дочери, которая растворялась солнечными пятнами, мелькающими перед глазами. И всё-таки одна мысль не давала покоя — а где же Себастьян? Как же он? Что же с ним будет, когда он узнает?..
«Он придёт позже», — мягкий голос знал все ответы.
Но Мируна не хотела его слышать. Она не хотела видеть смерть Делии.
Потому что её дочь уже однажды умерла. Что же она за мать, что позволяет себе видеть снова, как разбивается жизнь её дочери? Мируна распадалась на части, когда поднималась из пыли и утирала рукавом тихие слёзы. Она смотрел на солнце и ненавидела его, потому что оно не было настоящим. Как и Делиа.
— Я тебя никогда не забуду, Делиа. Обещаю.
Мируна шагнула в солнечные пятна.
…и очнулась на жёстком полу, чувствуя, как неприятно онемели все мышцы и как тяжело разгибаются суставы. Она огляделась и увидела, как Себастьян стоит перед столом и смотрит прямо перед собой.
Его пальцы сжимали нож.
Стоило Мируне пошевелиться, Себастьян медленно повернулся к ней и наклонил по-птичьи голову.
— Ты очнулась. Отлично. Мы вернём Делию. Кровь к крови.
Мируна закричала, когда Себастьян полоснул ножом поперек запястья.
Бенджамин влетел в дом и услышал женский крик — видимо, Мируны. Он бросился в гостиную, чтобы увидеть, как его брат оседает на пол с зажатым ножом в руке.
Никаких призраков видно не было, только перемигивались свечи.
— Стан!
Он оказался около брата на секунду раньше Мируны, схватив со стола свечу, чтобы лучше рассмотреть порез. Тёмная кровь вытекала ровной струей, и Бенджамин видел, как побледнела кожа. Подавив приступ паники, он едва не рыкнул на Мируну:
— Неси воду, полотенца, ножницы. Быстрей!
— Ты не врач, Бен! А что если…
— Я такое однажды уже видел, — отрывисто произнес Бенджамин, споро разрезая рукав рубашки ножом. — Университет, второй курс, он был моим другом. К сожалению, тогда я не знал, что надо делать.
— И…
— Его успели спасти. А я после этого кое-что узнал. Да чёрт дери, Мируна! Скорее!
Она спохватилась и метнулась в комнату. Бенджамину хотелось заорать от ярости и боли, но нельзя было отвлекаться. Себастьяна срочно надо везти в больницу, он ведь и правда не врач…
Только тот, кто видит смерть других. И ничего с этим не может сделать.
Поэтому его участь — тянуться к призракам. Им-то он уже не может навредить.
«Последуешь ли ты за братом, если он умрёт?»
Бенджамин застыл и поднял взгляд.
Это точно был призрак — незнакомый мужчина в костюме, зыбкий, как и все призраки, но при этом его фигура казалась более… густой. Осязаемой, куда ближе к человеческой.
Его голос шелестел ветром, что касается могильных плит и доносит запах гниющих погребальных цветов. Его взгляд мёртво и цепко впивался в каждое движение. Бенджамин поднялся и потянулся к столу, но Себастьян застонал.
— Я так долго охотился за вами, Антонеску.
— Мы — Альбу.
— Но кровь одна. И вы даёте то, что жаждут многие призраки, — возвращение к жизни.
— Что с моим братом?
— Он заперт в собственных снах. О, это была непростая задача подобраться к каждому из вас! Оказалось, податливее всего — ваши сны. Хотя они не так… кровавы. А именно кровь мне и нужна.
— Ты тот, кто отказался от жизни?
Мужчина холодно улыбнулся и кивнул. Бенджамин увидел появившуюся на пороге Мируну и постарался незаметно качнуть головой. Время…. сколько времени у Себастьяна? Бенджамин не колебался, будь перед ним живой человек. Но призрак! Что он может против него?
Или что ещё этот безумец может сделать каждому из них?
— Жизнь скучна — она кончается. Когда я узнал, что могу исцелять, я был разочарован. А потом наткнулся на прошлое семьи и узнал, что другим были доступны тайны смерти. Им, а не мне! И никто ещё не жил вечно. Глупцы.
Бенджамин не стал слушать дальше, схватил горсть заклятой земли и бросил в призрака. Он вспомнил свою ярость, вспомнил, что тот показывал им малышку Делию…
Себастьян застонал, сел и взял нож другой рукой. Бенджамин с ужасом смотрел, как лезвие приблизилось снова к руке, по которой и так стекала кровь. Ещё один порез — и вряд ли ему кто-то поможет.
— Твой брат умрёт. Как и ваш отец, как проклятая ведьма Анка. А что выберешь ты? Присоединишься к брату? Смерть — это куда лучше жизни.
— Отпусти его.
— О, ну нет. Я уже почти близок, но ты бы знал, как трудно провести ритуал призраку! Ты поможешь мне, а я отблагодарю тебя, поделюсь тайной, которой овладел.
— Как стать призраком?
— Как обрести бессмертие.
Бенджамин покосился на Себастьяна, считая про себя неумолимо истекавшие секунды жизни. Что он может против того, кто забирается в их сны? Против одержимого призрака?..
Только этот призрак здесь не один. Есть другие — есть те, кого он убил. В ком могла остаться ещё та же ярость, что пылает в Бене. И кровь Альбу и Антонеску сейчас текла по старым костям этого дома, по земле полей, в которых заперты Анкой другие призраки.
Бенджамин улыбнулся, чувствуя легкий азарт.
Погрузил руку в миску с землёй и солью, еле шепча то, что вычитал в дневниках. Как призвать призраков тому, кто умеет их слышать.
«Я — Бенджамин Альбу, и своей кровью я призываю вас».
Мужчина напрягся и оглянулся, не понимая, что происходит. А Бенджамин уже чувствовал — покалыванием в ладонях, холодком по затылку, прохладной дымке под ногами.
Призраки чувствовали того, кто может их слышать, кто может стать их собственными огнями, выводящими из мрака.
Бенджамин даже не понял, когда комната наполнилась ими — липкими, рваными телами, смешением затхлых запахов и голубоватым свечением. Они скользили и кружились, льнули к нему и крови Себастьяна.