— Цель поражена! — звучит ликующий голос в динамиках дивизионной связи. Но еще рано объявлять отбой.
А самолет с диверсантами уцелел и на этот раз.
— Внимание! Пуск! — скомандовал офицер-ракетчик, и вниз рухнул еще один транспортный самолет, совершавший ложный рейс по произвольному курсу. Бесславно сгинул еще один экипаж «воздушных горилл».
В те дни сами американцы уже признавали, что противовоздушная оборона ДРВ, чьи бойцы в рекордно сжатые сроки овладели грозным советским оружием, — самая мощная из всех систем ПВО, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться американским ВВС.
В те дни официальная цифра американских самолетов, сбитых в небе Северного Вьетнама, неуклонно приближалась к весьма круглой величине — три тысячи. А ведь стоимость каждого самолета столь высока, словно отлит он из чистого золота!..
Так провалилась операция «Падающий дождь».
Команда А-345 не полетела в Северный Вьетнам, как не полетели туда и остальные сводные отряды. ЦРУ сообщило командованию 5-й группы специальных войск в Южном Вьетнаме, что соображения высшего порядка вообще запрещают в обозримом будущем засылать в Северный Вьетнам американцев, и предложило ограничиться засылкой на Север лишь «красных беретов». Но предателям по-прежнему не везло: одних истребили в боях патриоты, других поймали и всенародно судили…
Однако напрасно радовались члены команды капитана Гранта, напрасно снова воспылали надеждой отправиться на отдых в Штаты. Взбешенный неудачей штаб «зеленых беретов» и ЦРУ в самом срочном порядке разработали план новой операции, который по замыслу полковника Фолькстаада должен был спасти честь специальных войск.
— На этот раз, — заявил Фолькстаад капитану Гранту, — мы назовем операцию «Падающий дождь-два». Вьетконг, по нашим данным, готовится начать новое большое наступление на города, находящиеся в наших руках. Вам известно, что Национальный фронт освобождения контролирует четыре пятых территории Южного Вьетнама. Вьетконг уверяет, что на освобожденной им территории проживает три четверти всего южновьетнамского населения — десять миллионов человек. Ваш десант ударит, как кинжал, в самое сердце вьетконговской территории, туда, куда еще не проникали «зеленые береты», и разведкой, и диверсиями ослабит готовящееся наступление. Надеюсь, вы понимаете всю важность возложенной на вас трудной, но в высшей степени почетной задачи. Сорвать наступление Вьетконга — дело стратегического значения! Мы изменим ход всей войны!
И вот сводный отряд капитана Гранта вновь поднялся ночью в воздух. Но теперь самолет летел не на Север, а на Запад.
Снова тот же самолет, тот же экипаж, тот же холодок в груди.
— Гет рэди! — гаркнул вдруг «джамп-мастер», он же «вышибала», он же старшина экипажа сержант Гроновски. Стоя у люков, он поднял над головой руки с растопыренными пальцами.
Десять пальцев — десять минут до прыжка.
Десантники заерзали на металлических скамьях, в последний раз проверяя, хорошо ли пригнано оружие, снаряжение и прежде всего парашют за спиной.
Пробегая ослабевшими вдруг пальцами по стальным карабинчикам подвесной системы парашюта, Грант с недовольством ощутил противную, сосущую пустоту под ложечкой. Осталось десять минут! По телу пробежала неприятная дрожь. Она шла изнутри, эта дрожь, а вовсе не от вибрации моторов.
Ощущения, впрочем, абсолютно нормальные. Да, он волнуется, но волнуется не больше, чем волновался перед учебными дневными прыжками. А боевой прыжок не чета учебным. Сейчас страшен не сам прыжок, а то, что ждет их внизу, на земле.
Он глянул напротив, на капитана Шина. Не заметил ли тот его волнения? И вдруг увидел, что у командира «красных беретов», несмотря на холодок в самолете, по искаженному лицу струится пот. Грант так возмутился этим проявлением малодушия, преисполнился столь жгучим презрением к своему помощнику, что сразу забыл про собственный страх.
Самолет пошел на снижение. Он терял высоту с такой стремительностью, что сердце точно подскочило к горлу. Шин дико озирался, судорожно вцепившись в сидевшего справа «красного берета», своего подчиненного. Грант отвернулся, чтобы побороть растущее раздражение. Он слишком хорошо понимал, что это раздражение вызвано не столько отсутствием должного самообладания у капитана Шина, сколько его собственной тревогой, напряженными до предела нервами.