— И вы думаете, — осторожно заметила Пенелопа, — что я знаю, где Алиса?
— Это вряд ли. Я сам еще не уверен, куда уж вам… Понимаете, как нехорошо получилось. Я только что проконсультировал адвоката, он должен был подготовить Алису для суда, а она пропала. Пришлось мне напрячь мозги и поработать над собранным по корейцу материалом. И вот что получается. У Шеллинга есть три собаки породы… минуточку, у меня записано… породы дог пепельный, да, кажется, так. Одна сука и два кобеля. Щенки, если вы в курсе, идут не меньше, чем по семьсот долларов, я тут узнавал, но сука — не жилец. Эти пепельные суки капризны в плане здоровья, больше двух-трех раз не щенятся, да и то зачастую только с кесаревым, а после родов обычно наступает какая-нибудь онкология… да… О чем это я?
— О суках, — ласково напомнила Пенелопа, проявляя чудеса терпения.
— Так вот, — оживился Лотаров. — Это что получается? Шеллинг вывез свою семью в укромное место, и место это должно хорошо охраняться и быть достаточно укрепленным, даже и не знаю, насколько достаточно против братьев Мазариных, потому что, к примеру, при последнем обыске у них в квартире обнаружили гранатомет. А тут собаки! Понимаете? Не понимаете. Собак кореец сразу же определил где-то за городом, если точно, то он передал их на хранение с условием полной оплаты за содержание до первого помета. До первого помета, понимаете?
— Я все еще не улавливаю, — созналась Пенелопа, откровенно посматривая на часы.
— Человек приглядывает за собаками, регистрирует их в клубе, возит на выставки, обеспечивает ветеринара. Все это — за деньги Шеллинга, пока сука не ощенится. Потом этот человек продает щенков и живет некоторое время безбедно, кобелей вывозит на случки, потому что покрыться таким кобелем тоже дорого стоит. Я узнавал, вот тут у меня записано… Вот. Кобель Генрих, первое место на международной выставке два года назад, так… его родословная, мама, папа…
Вот! Хозяин — Гадамер Шеллинг. Что это значит? Что он не продал собак, не подарил, а нанял человека для их содержания и числится до сих пор хозяином пепельных догов. Я думаю, тут у этого самого Гадамера чистый снобизм победил.
Медали небось себе забирает. А где, по-вашему, должен жить этот нанятый человек вместе с собаками?
— Где?.. — простонала Пенелопа, массируя виски.
— В хорошо налаженном хозяйстве, чтобы и мясо было, и овощи свои, и молочко. И чтобы рядом всегда на подхвате был кинолог и ветеринар. Еще одну минуту, и вы все поймете. Да вы не стесняйтесь, выпейте чего-нибудь, а то выглядите усталой, я бы тоже не отказался. Воинская часть 2340 в Тверской области имеет на содержании собачий питомник, вы не знали? Есть такой поселок Сюсюки, в двух километрах от него — воинская часть, а в ней — собачий питомник, вот мы и нашли кинолога! — радостно объявил Лотаров, принимая от Пенелопы чашку кофе на фарфоровом блюдце с серебряной ложечкой и двумя кусочками сахара. — А можно еще сахару? — просительно заглянул он в окаменевшее лицо Пенелопы. — Я на такую чашку четыре кладу.
Пенелопа, пошатываясь, принесла сахарницу, поставила на столик возле Лотарова. Намочила водой платок в графине, ушла к своему рабочему столу, откинулась в кресле без сил и закрыла мокрым платком лицо.
— Ничего, вкусный кофе, а я, знаете, всегда помол еще чуть-чуть поджариваю, тогда получается ароматней. Нет, честно говоря, кофе у вас не ахти.
Как-нибудь я угощу вас настоящим кофе. А мой знакомый, он раньше летчиком служил, так он вообще перемелет кофе и замочит часа на два в холодной воде, потом сольцы туда немножко…
— Лотаров! — повысила голос Пенелопа. — Даю вам еще пять минут. Если вы после этого не уйдете, придется уйти мне.
— Вот я и думаю, — с готовностью подхватил следователь, — что это за стирка такая у вас дорогая, что это за грязное белье, за которое так хорошо платят? Небось отстреливаете любовников и неверных жен-мужей, а? Такой офис содержать, знаете!.. Вон и пистолетик у вас в столе затаился заряженный. — Лотаров подождал немного, но Пенелопа не пошевелилась, в стол рефлектор-но не дернулась, а лица под платком не разглядеть. Вздохнул и продолжил:
— Не будем отвлекаться. Я коротенько. Значит, в поселке Сюсюки какому-нибудь отставному леснику вполне выгодно было бы содержать даже таких капризных здоровьем собак, как эти самые пепельные доги. Потому как рядом оказался собачий питомник по разведению служебных собак, а следовательно, и ветеринар, и собачий учитель всегда под рукой. И что вы думаете? Есть такой отставной лесник! Вот у меня и имя его, и фамилия имеются! А у лесника этого в собственности два гектара земли, жена, двое детей и трое наемных работников.
— Две минуты сорок секунд, — напомнила Пенелопа, не взглянув на часы.
— Как это у вас получается? Неужели сидите и секунды считаете? Не отвлекайтесь, Пенелопа Львовна, я уже подошел к главному. Составив список из всей имеющейся у Шеллинга недвижимости, я обнаружил один любопытный адресок.
Оставшийся корейцу после развода со второй по счету женой деревенский дом в поселке… Ну? Правильно, поселке Сюсюки Тверской области. Видите, как все просто, Пенелопа Львовна.
— Десять тысяч долларов, — небрежно заметила Пенелопа, сдернув платок с лица.
— Как вы сказали?
— Вы хорошо поработали и можете получить за эту информацию десять тысяч долларов.
— Так много?! — восхитился Лотаров.
— Да. Именно столько обещали братья Мазарини за сведения о местонахождении своей сестры. До свидания, гражданин следователь.
— Минуточку. Я подумал, может, вам будет интересно… Гадамер Шеллинг ни разу не привлекался, но я нашел некоторые документы по делу о пропаже коллекции перед-апартэ, где он проходил свидетелем.
— Какой-какой коллекции?
— Перед-апартэ, а что? Не так сказал? Его предпоследняя жена работала по договору с домом моды, делала коллекцию от кунтюр для…
— Лотаров, перестаньте меня смешить.
— Ладно. Не буду больше. После ее смерти коллекция пропала, а одних только тканей, кружев и бижутерии заказано было на сто шестьдесят тысяч.
Рублей, я имею в виду.
— Агей Карпович, уходите, пожалуйста. Я устала от вас.
— Да вы меня не слушаете? А ведь я ваш телефончик прачечной оставил тому самому кунтюру, который все еще ищет свою коллекцию.
— Спасибо. Уходите.
— Кушайте на здоровье, богатейте, а это себе оставьте, — Лотаров достал из портфеля папку, из папки — сосредоточенно сопя — подколотое дело, сдернул скрепку и протянул Пенелопе лист бумаги. — Когда этот дизайнер по изготовлению вечерних платьев позвонит, вы уже будете в курсе дела!
— Какого дела?! — повышает Пенелопа голос.
— Мне кажется, что дорогие платья, сшитые его шестой женой, спер доктор философии Гадамер Шеллинг! — наклоняется и доверительно шепчет в лицо отшатнувшейся Пенелопе Лотаров. — Я все перерыл. Привлечь его не за что. Разве только вы что настираете в своей прачечной по этим платьям. Найдете платья, получите вознаграждение, а я за похищение коллекции задержу Гадамера!
— Это бред какой-то! — разводит Пенелопа руками. — Да зачем его задерживать?! Хватит этому корейцу и без вас проблем, если уж его братья Мазарины ищут!
— Тем самым я собираюсь спасти его от неминуемой смерти. Это мой служебный долг! — торжественно заявляет Лотаров.
— Вы думаете, что братья Мазарины…
Задумчиво посмотрев в лицо Пенелопы, следователь Лотаров засунул в правое ухо указательный палец и напряженно потряс им, ощерившись. Достал палец, осмотрел его, вытер о штанину и, уходя, в дверях поинтересовался:
— А сколько у нас с вами осталось времени до совершеннолетия малышки Алисы? Пенелопа закрыла глаза.