— И на том спасибо, — пробормотала Лайла, глядя в его удаляющуюся спину. Она физически ощущала преступность своего капитулянства, всю тяжесть вины за которое доктор только что взвалил на нее. В то же время, поднимаясь по лестнице, она сгорала от нетерпения стать свидетельницей всего этого потрясающего процесса, который он имел в виду.
В самом деле, Адам выглядел намного лучше, чем утром, и причина крылась отнюдь не в исключительно тщательном бритье, а в чем-то еще, пока неуловимом для Лайлы.
— Привет, — сказала она, непривычно смутившись.
— Привет.
— Одобряю. — Лайла указала на его выбритое лицо.
— Я тоже. — Он отметил ее скромный наряд — джинсы и кроссовки.
— Я подумывала надеть бурнус или чадру, но, откровенно говоря, Кэйвано, в них жарко, неудобно, да еще беспрестанный зуд от этого материала. Так что, если не возражаешь...
Он засмеялся.
— Ты сумасшедшая. — Постепенно улыбка его угасла, лицо посерьезнело. — Тебе, наверное, было больно?
— Что?
— Щетина. Когда я целовал тебя. Я не сделал тебе больно?
Пунцовый цветок на майке вновь пришел в движение, на сей раз по другой причине.
— Так, немного поцарапал, кажется, э-э-э... Да, в общем, ерунда.
На какое-то мгновение их взгляды встретились.
Наконец он выдавил:
— Прости, что я не сдержался.
— Все нормально. — Она нервно потерла ладонями по джинсам и резко переменила тему: — Ты здорово удивил доктора. Он мне рта не дал раскрыть, все говорил и говорил о твоем потрясающем прогрессе. Ты сразил его каким-то трюком, который не показывал мне?
— Иди сюда.
Она приблизилась к кровати. Адам задрал простыню, и Лайла охнула от изумления, увидев на нем белье, причем поражали не так сами трусы, как те невероятные усилия, которые пришлось затратить Адаму с Питом, чтобы добиться результата.
— Смотри скорее.
— „Келвин Кляйн", — прочитала она разочарованно. — Я вообще-то не очень разбираюсь в „фирме".
— Да не на мое белье. Смотри сюда.
Она перевела взгляд на мышцу бедра и уловила едва заметное сокращение.
— Браво! — Лайла расплылась в улыбке и захлопала в ладоши. Но от ее взгляда не ускользнула обильная испарина на лбу — такое незначительное усилие стоило ему огромных усилий, но ничто не могло омрачить эту минуту.
— Как насчет пары-тройки упражнений на расслабление?
— Отлично.
— Какая прыть! Не рано ли? Мы скоро займемся тяжелой работой.
Сначала она долго массировала ему суставы, потом развернула бедра и плечи в разные стороны. И в этот момент неожиданно спросила:
— Кстати, кто такая Лукреция?
Он резко повернул голову и посмотрел исподлобья.
— Кажется, я задела за живое?
Откуда ты о ней знаешь?
— Отнюдь, поэтому и спрашиваю. Доктор доставил тебе целый мешок почты. Я заглянула внутрь, и на первых трех конвертах значился обратный адрес в Швейцарии и повторялось имя — Лукреция фон какая-то там.
— Всего лишь женщина, с которой я встречался.
— Встречался?
— Не лукавь, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — сердито пробурчал он.
— Ясное дело: „встречался" — значит „спал с ней".
— Тебе-то что?
— Ничего. Просто ума не приложу, кто мог бы назвать своего ребенка Лукрецией.
— А я не знаю никого, кто назвал бы своего ребенка Лайлой.
Ей хватило сил рассмеяться.
— Прямо в яблочко! Слава Богу, у меня перед именем нет никакого „де".
На мгновение он засмотрелся на ее лицо, внимательно изучая его черты, особенно рот.
— Трудно сказать, может, это тебе и подошло бы.
На Лайлу накатила горячая волна, но она отнесла это на счет своей слишком продолжительной солнечной ванны. В отличие от Элизабет ей никогда не грозила краска смущения.
— Эта твоя Лукреция случайно не связана с Лукрецией Борджиа?
— Она — нет, но ты, кажется, очень тесно. О черт, только не это! — Ругательства сыпались из него как из рога изобилия.
Лайла пыталась под нужным углом согнуть его ногу в колене, но сустав не поддавался. Она нажала посильнее. Адам заскрежетал зубами и со свистом выпустил воздух.
— Больно?
— О, черт, да, это... — Он метнул на нее быстрый взгляд. — Тебе весело?
— Конечно, тупица. Давай попробуем вместе. Придет день, когда ты попытаешься согнуть его, а я буду тебе мешать. Это когда ты окончательно меня возненавидишь.
— Поставь меня на ноги, Лайла, и я буду сгорать от любви.
Минуту-другую они пристально смотрели в глаза друг другу.
Лайла не выдержала первая и постаралась отшутиться:
— Как же, дождешься. Все так говорят до выздоровления и тут же забывают после.
Она еще несколько раз попыталась по очереди согнуть ему обе ноги. Пришлось изрядно попотеть. Но и это было еще не все. Вдвоем с Питом они переложили Адама на наклонный стол, и, привязанный к нему ремнями, он стоял так в течение получаса.
— Ты ведь сачковал, сознайся, Кэйвано?
Он улыбнулся, похоже, чрезвычайно гордясь самим собой.
— Я делал то же самое в больнице перед отъездом, причем дважды в день.
— Вот видишь, покидать ее было действительно глупо.
— Я не нашел это занятие приятным.
— Ладно, одно то, что ты хоть что-то делал, — уже хорошо. Пожалуй, пора перейти к делам повеселее и поинтереснее.
Наконец, вновь растянувшись на своей кровати, он с облегчением вздохнул:
— Я вечно боюсь свалиться с этой штуковины. Слава Богу, все закончено.
— Рано радуешься, Кэйвано. Считай до пяти, мы приступаем!
Лайла размашисто распахнула дверь и так же театрально на секунду исчезла. Затем торжественно въехала в комнату на кресле-коляске.
5
— Би-би. — Лайла сделала в кресле-коляске несколько кругов по комнате и остановилась у кровати Адама. С очаровательной улыбкой, подражая гнусавому рекламному агенту, она произнесла: — У него множество достоинств: прекрасные амортизаторы, стандартное оформление, силовой привод. Скорость перемещения невелика. Да, сэр, вы не прогадаете, если вложите деньги в эту малютку.
— Но ожидаемой реакции не последовало. Наоборот, крайне хмурый взгляд Адама выражал лишь сильную неприязнь.
— Желаете посмотреть другую модель?
— Уберите эту чертовщину с моих глаз.
— Вот те раз. А я-то думала, ты прослезишься от восторга.
— Мне все равно, что ты думала. Я не намерен унижаться, пытаясь выбраться из кровати только для того, чтобы залезть в кресло, от которого меня воротит. Врачи констатировали мой прогресс. С меня довольно!
— Позвольте усомниться. — Она выпрыгнула из кресла и устремилась к нему. — Ты что, примирился с мыслью провести всю жизнь в кровати?
— Выбирать не приходится. Лайла упрямо покачала головой.
— Что ж, давай, если сможешь, но я не смирюсь.
— Тебе-то что за дело?
— Ты мой пациент.
— Ну и что?
— Значит, будучи не в состоянии сопротивляться, ты полностью в моей власти.
— Что ты хочешь этим сказать?
Вместо ответа она распахнула дверь.
— Пит, пойди-ка сюда! — крикнула Лайла не свойственным ей грубым голосом.
Через секунду на лестнице послышалось шлепанье крошечных ботинок.
— Да, Райра?
— Помоги посадить господина Кэйвано в коляску. А потом подкати к подъезду фургон.
— Мы куда-то едем?
— Именно так. И он едет с нами.
Она мотнула головой назад, в сторону Адама, который даже не пошевельнулся и с непроницаемым лицом, упрямо сжав губы, высокомерно бросил:
— Я никуда не собираюсь.
— Конечно, ты прибыл сюда умирать, как умирали древние индейцы и слоны, уходившие в горы в ожидании смерти. Как хорошо, жалея себя, лежать здесь, предвкушая, когда же такие прекрасно развитые мышцы на ногах высохнут без движения! — Лайла больно ткнула Адама в грудь. — Но я тебе этого не позволю!