Навсегда.
Шиэль содрогнулся, когда услышал резкий с присвистом хрип.
У его ног лежали гвардейцы, развороченная грудь одного из них напомнила Ариэлю какой ценой был отбит первый наскок мутантов. Солдат был мертв… несомненно мертв. Значит это второй…тот, что получил пулю в живот, уже при отходе. Пуля в животе самое поганое из того, что может случиться на войне.
Он тоже умрет…скоро.
Инквизитор, отвернулся от гвардейца и заскрежетал зубами от отчаяния.
Он обхватил свою голову и хрипло взмолился. Но вряд ли кто то из святых, даже милосердный Иенуарий, мог услышать его, засунутого в десантный отсек с наглухо закрытыми бронестворками в компании шести мертвецов, труса спасающего свою шкуру. Он никому не был нужен.
Маленькая колонна, две “Химеры” и “Сентинель”, уходила из мертвого города. Уходила, оставляя в окружении отделение гвардейцев.
1.-Подъем! Встать, макаки! Быстрее!!! Быстрее, мать вашу!- рык Зверева вкупе с его пинками наконец-то привел в чувство недавних новобранцев. Испуганно озираясь, гвардейцы поднимались с мокрой травы, вылезали из пропахших потом палаток, выползали из блиндажей.- Чего встал, б…дь? Чего пялишься?! Подьем!!
Потрепанный 8-ой батальон, половина которого полегла в боях за холмы Этлано, был переброшен командованием на высоту 315, для усиления гарнизона наблюдательного поста.
Только начавших обживаться на новом месте, окопавшихся, усталых, грязных как черти солдат, так и не отдохнувших, уже строили в походные колонны. Отвешивая тумаки, тычки и зуботычины опоздавшим, пинками поднимая еще спящих… Сержанту помогали злые донельзя штурмовики.
-Быстрее, давай, б…дь!
Вацлав Мележик, комиссар и по совместительству командир 8-ого батальона, одернул воротник пальто, нахмурился на воинское приветствие кого-то из солдат и осмотрел строй.
Офицер уже давно был на ногах, с самого утра, когда ему, да и всему батальону, было дано время отдохнуть. Дано не кем-нибудь, самим командующим 4-ой Армией.
Но комиссар не воспользовался этой возможностью.
Тот бой под Этлано он запомнил навсегда и все эти два часа данные на сон мысленно переживал события той страшной ночи, того боя. Вопли загнанных в угол новобранцев, отчаянная рубка в окопах, крики обреченных, звериный рык поднявшихся в контратаку.
И крик принцепса, удивительный, заразительный до такой степени, что поднимал струсивших, отчаявшихся людей в бой, туда за Космическим Десантом.
-За Императора и Туле!…
Удивительный калейдоскоп пронесся тогда перед комиссаром. Яркие эпизоды, не более.
Вот он деактивированным цепным мечом орудует, словно дубиной, и убивает кого-то из сектантов, вот рядом кому-то из этих тварей запихивают в рот ручную гранату, разбивая и кроша зубы.
Это было его боевое крещение, его проверка на прочность. Он ее выдержал, так по крайней мере сказал ему кто-то из выживших тогда штурмовиков 4-ой Армии.
Выдержали немногие из новобранцев кто не побежал, выдержал и сержант Зверев, его надежда и опора.
Выдержали те, кто пошел в ту самую контратаку.
Маленькие люди, в черно-зеленой грязной форме с Имперским орлом на груди…
Комиссар нашел сержанта в отвратительном расположении духа.
Зверев ходил вдоль строя с планшетом в свободной руке и вел перекличку солдат. Построение проходило в рваном темпе, большинство еще толком и не знало что от них хотят. Элементы муштры если и преподавались в Военном Колледже, то как-то слабо.
Впрочем, регулярные войска вправляли мозги быстро.
Кое-кому, кто тупил спросонья или еще по какой причине, отвешивался подзатыльник, особо буйным били в нос и не чем-нибудь, а деактивированным энергокулаком.
Выходило жестоко, но эффективно.
С расквашенным носом, все быстрее запоминается. Это Вацлав уяснил еще на родине. Он сквозь пальцы смотрел на нарушение Устава бойцами своего сводного полка. Устав вообще странная штука, к войне он явно не приспособлен. Здесь решает не написанное, а сделанное тобой.
У Зверева это выходила на ура.
Дар убеждения, подкреплённый зверским выражением лица и видом энергокулака, вряд ли оставляла кого-то равнодушным.
Комиссар откашлялся, расстегнул пуговицы тяжелого пальто и медленно направился к правому флангу батальона.
Там находились хмурые, не выспавшиеся, небритые штурмовики 4-ой Тулийской Армии.
Все те, кто выжил вместе с ним под Холмами Этлано и кого тогда спас принцепс.
Комиссар знал их по именам, каждого, ему казалось, что даже черточки и морщинки на этих лицах он запомнил на всю жизнь.