— Сколько сигнатур?
— Примерно полторы тысячи. По-видимому, это недобитки из Сибирской Федерации и Московской Республики. Дошли всё же…
— Хорошо, конец связи, — Комаров отключил рацию, бросив пристальный взгляд на Данте. — Мне только что сообщили, что полторы тысячи боевиков к нам приближаются с севера. Они попытаются выбить нас с занятых позиций и восстановить власть республики в этом регионе. Что вы будете делать?
Данте призадумался, опустив голову к земле. Он стоит в только что отбитом штабе, за который они лил кровь, и неистово бились и сейчас отступать — значит признать тщетность всех потуг к победе. Но если он отступит, то сохранит жизни своих людей и себя, не даст семье остаться без отца, однако нарушит прямой приказ Императора и навлечёт позор на свой орден.
«Ещё одна дилемма… ещё один выбор… как же хочется не выбирать», — горестно подумал Данте.
— Комаров, понадобится твоя помощь… ты же хочешь поквитаться за Москву?
— Ох, Данте. Молод ты ещё… местью мало что можно исправить… исковеркать душу — да, но не исправить. Свою рюмку «горькой» мести я уже выпил.
— Проклятье! — вспылил Данте и ткнул в сторону распиленной решётки, там где ещё пару минут назад сидели пленные. — Ты видел, что они вытворили!? Ты хочешь, чтобы это повторилось в масштабах города-миллионика? Бога ради, не уж то в тебе нет милосердия?
Данте решился защищать этот клочок земли до последней капли крови. Так повелел Император, так требует безопасность миллионов людей, которые прячутся от кошмаров войны в городе за линией фронта и это необходимо для его семьи. Если он сейчас отступит, то имперская кара коснётся не только его, но и Сериль с дочерью.
— Вот чтобы ты сделал на моём месте, Комаров?
— Я бы на твоём месте отступил, Данте, но раз у тебя случай «особенный», так и быть, помогу. Приказа от полковника не поступало, с полком связь оборвалась, и мы сейчас одни, — Комаров, запрокинув автомат, бросил печальный взгляд в сторону окна. — Только попытайся выжить. Для семьи ты важнее, чем для страны, ибо твоя жена и… кто там у тебя был… дочь; им без тебя тяжко придётся, а Рейх пошлёт ещё одну порцию жертв на алтарь войны.
— Постараюсь, — Данте протянул руку в сторону Комарова. — Спасибо.
— Не меня благодари, а ребят моих, что решились помочь «союзнику в деле противодействия противнику Государства Российского».
— То есть? — насупился Данте, но маска скрыла это, являя лишь безжизненно-чёрные очертания экипировки.
— Под моим командованием — отделение добровольцев и больше тут нечего говорить.
— И что же их сподвигло?
— Это неважно. Лучше скажите, как вы будите строить оборону? Врагов около две с половиной тысячи, а нас в несколько раз меньше.
— Пойдём, найдём командиров.
Спустившись, и выйдя из здания, Данте направился через внутренний двор, ступая по опалённым кускам строения, выдранных из зданий неудачными попытками гранатомётчиков уничтожить танк. Пространство ужимают стены, у которых, на месте старых клумб разбросаны мешки и ящики из пластика, а под ногами хрустит камень из выбитой брусчатки. Позади него плетётся Комаров, меланхоличным взглядом посматривая по сторонам.
— Ох ты, братец! — во двор, в сопровождении одного человека вошёл Яго. — И что же вы нарешали?
— А это, кто с тобой? — Вопросил Данте, указав на высокого человека, на котором иная униформа, чем на «плачах»; это плотный панцирь на груди, прикрывающий весь торс и покрашенный в цвет вороного крыла с эмблемой пурпурного креста на сердце, с прикреплёнными наплечниками и высоким горжетом; высокие бежевые сапоги с голенными знаками двуглавого орла, под чёрными щитками и покрывающие цвета ореха плотные штаны; на руках перчатки, украшенные растительным орнаментом и обеспеченные электронным дисплеем; а защита головы представлена плотным шлемом и маской с пурпурными визирами на маске, у которой вместо противогаза трубка, отведённая назад.
— Я Дюпон фон Ульрих, — заявил воин бодрым голосом. — Кастелян второго братства первой роты «Розарий», ордена «Пурпурный крест».
— И что же вас сюда привело?
— Мы выполняли задачу по уничтожению передовой энерго-станции противника, откуда питался третий роботизированный полк «республики» и после выполнения задачи слава Господу поймали передачу от вас.
Данте слегка развеселила та бодрость голоса, рвение и звонкость с которой отвечал Дюпон.
— Хорошо. У нас появилась новая задача.
— Да, мне ваш брат уже сообщил, — Дюпон повернулся в сторону Яго. — Противник приближается, и мы должны защитить позиции.
— Да, только засранцев будет две с половой, а нас меньше сотни, — возмутился Яго. — Штаб нас бросил здесь и всем плевать.
— Комаров, — Данте не стал обращать внимания на возмущения брата. — Что ты можешь рассказать о противнике? Подготовка? Техника? Вооружение… в общем, нам нужно всё. — Завершил Данте, хлопнув кулаком о ладонь.
— Что тут можно сказать, — задумался капитан, посмотрев на небо. — У них из вооружений одно старьё, да ржавая техника. Опасность могут представлять сибирские гренадёры с бронебойными винтовками и гранатами, но у них осталось мало боеприпасов после последней стычки с моим полком, и поэтому будут рукопашные.
— А как с ними эффективнее бороться? — поинтересовался Дюпон. — С Божьей помощью и вашими знаниями мы одолеем врага.
— Всё что стреляет, подойдёт. Армия Российской Конфедерации ещё была чем-то грозным, но вот ошмётки вроде сепаратистских формирований ничем примечательным не обладают.
— То есть?
— Любое оружие будет эффективно. Они постараются нападать по фронту, и в то же время совершить фланговый маневр. Нам нужно будет укрепить фланг, иначе нас окружат.
— Я отдам распоряжение, чтобы мы укрепили северные позиции… там как раз остались наши строения, — сказал Данте, с небольшой грустью вопросив. — Но кто нам поможет в обороне флангов?
Неожиданно во двор вбежал ещё один солдат, в такой же форме, что и Дюпон, только без креста, громогласно заявив:
— Господин, хорошие новости. К нам подошли две роты ордена «Крылья ветра» и они занимают фаланговые позиции, чтобы нас прикрыть.
— Отлично, — обрадовался Яго. — А теперь на позиции господа. Либеральная погань ждать не будет.
Спустя пару-тройку минут приказы разлетелись поотделением, воины заняли позиции, а Данте смотрит вперёд, не чувствуя напористого ветра, который прорывается через амбразуру в бункере. Севернее штаба лишь перепаханные выжженные поля, где укрыться можно только в воронках и возле груд разбитой техники.
К рации, установленной у воротника, прильнул капитан, тихо говоря:
— Яго, Комаров, Дюпон, доложите о готовности?
— Всё путём, братец… кхм, господин капитан. Мы засели и ждём свистопляски.
— Моё отделение готово встретить противника, — доложил Комаров. — Я всё ещё пытаюсь связаться с полковником для вызова удара с воздуха.
— Мы готовы отразить удар противника, — раздался бодрый голос Дюпона. — Да поможет нам Господь!
Как только Данте узнал готовность подразделений, на горизонте показались части противника, наступающие рассыпчатыми группами по выжженной равнине. БТР и БМП клиньями едут через пересечённую местность, а за ними россыпью идёт пехота. Активировав правый визор, Данте смог приблизить изображение и рассмотреть флаги и штандарты, установленные на первых бронемашинах. Там он видит два вида боевых знамён — первое — зелено-бело-полосатое и голубым полотнищем сбоку, на котором рисуется большая снежинка; второй представляет из себя алое полотнище, на фоне которого воин в сумбурных доспехах и разящий двуглавого орла.
«Эти твари извратили столь прекрасное изображение», — выругался Данте в мыслях.
Их колонны быстрым маршем ступают по опустошённой равнине, неумолимо сближаясь с горсткой защитников, которые с трепетом в сердце ожидают врага. Данте не беспокоится за тыл и фланги, ибо они под прикрытием лёгкое пехоты ордена «Крылья ветра», которая скрылась в развалинах и готова стереть в порошок любого опрометчивого врага.
— Открывайте огонь из «лазигла», — отдал приказ Данте. — Приоритетные цели — вражеская бронетехника.