— Что же дальше, Инегельд? Как жить без родины, без земли предков? В Арконе вырезали всех до единого, даже кошек и собак. Злыдни поганые! обратился к нему Златоус.
— Весь мир — ваша земля. Боги — они повсюду, и служить им можно по-разному. Думаю, мишура торжественных церемоний не нужна небожителям, она выдумана смертными. Учитесь обходиться без нее! Боги в каждом из нас…
Затем он сказал погромче, чтобы слышали все:
«Надо только помнить, что вы свободные, вольные Люди! Так ли говорю, други?»
Гребцы согласно закивали.
Немного помолчав, Инегельд добавил уже тише:
— Что до меня — я ничего не забываю…
Ни хорошего, ни дурного.
Влада незаметно подошла к брату сзади и обняла его.
— А, сестренка! Что случилось? ласково произнес Всеволод.
— Сев! Мне надо сказать тебе что-то важное!
— Датский шнекар слева по курсу! — раздался крик впередсмотрящего.
— Это по нашу душу. Поднимай всех.
Сейчас нам понадобится каждый клинок. Если отобьемся — считай, спаслись! — услышал Сев голос теперь Верховного Волхва.
Он давно уже признал первенство Инегельда, как более опытного, умелого и сильного, хоть на силушку и сам бы не пожаловался. Гибель Светланы сблизила двух мужчин, что, увы, нередко бывает, только после смерти любимых и близких.
— Может, уйдем?
— Нет. Люди измотаны, — ответил Инегельд.
— Знаешь! Я думаю, в конце концов, у ихнего Тюра всего лишь одна рука, против нашего-то Ругевита.
— Если бы дело заключалось только в количестве рук… — усмехнулся волхв.
— Все равно, одна голова — хорошо, а семь — лучше. Суши весла! крикнул Сев и двинулся вдоль борта по проходу между скамеек.
— Всеволод! Ты слушаешь меня? — не обращая внимания на сигнал тревоги, Влада не отставала от него.
— Обожди, сестра. Разве не видишь? Ну, что тебе!
— Не кричи и не сердись! Ты слушаешь?
— Да, да! Пристала, как банный лист, — сердился он, — Только давай быстрее!
— Нет, ты меня не слушаешь! Да, остановись же, в конце концов! У меня будет ребенок! Ты понимаешь!
Это сын Ингвара.
— Ты уверена? — опешил Сев.
— Да, я точно знаю, что будет мальчик. Я это чувствую.
— Я не о том! Ты уверена, что носишь в себе…
— Глупый вопрос! — гневно оборвала его Влада. — Жаль только, отец никогда об этом уже не узнает.
— Когда ж вы успели? Дура! Ой, дура!
Да, как ты посмела спрятаться тогда в погребе!
— Понимаешь… Он еще со Святобором на материк уходил, а я боялась, я так боялась, что он не вернется… А потом, Ингвар был такой странный, словно подменили. И я не решилась сказать ему, — расплакалась сестра неожиданно.
— Ладно, все и так видно — без слов.
Слезами отца не воскресить! Разберемся с данами — потом поговорим! сухо бросил он и принялся расставлять людей, сквозь зубы поминая нехорошими словами Чернобога и всех баб на свете.
— Что случилось? — удивился Златоус, — Ты сам не свой! Охолодись! Это на тебя не похоже.
— Что-что? Племянник у меня будет! Вот что! — отвечал Сев.
— Так, это замечательно!
— А я разве против!
Инегельд пристально следил за быстро приближающимся врагом. Змеиная голова шнекара высовывала ядовитый раздвоенный язык и словно пыталась укусить жертву. На иссиня черном парусе преследователя не было никакого рисунка. Тем более не было зловещего креста, который ныне малюют все, кому не лень. Неужели древний знак ариев и в самом деле служит христианам охраной!