— Молодец, Торвальд! — похвалил его одноглазый, снимая с указательного пальца золотой перстень с изумрудом, — Думаю, это немного скрасит твое вынужденное одиночество.
Ну, зови мальчишку.
Сияющий Инегельд вскоре занял место впереди незнакомца, крепко держась хрупкими пальчиками за повод. Конь укоризненно посмотрел на людей непостижимо голубыми добрыми глазами.
— Не притворяйся, старина, что тебе тяжело. Все равно не поверю, усмехнулся наездник.
— Где же ты собираешься быть к вечеру? — спросил кузнец.
— Мне нужно на восток, я буду в Спармерке, не успеет и стемнеть, ответил гость.
— Это уж верное хвастовство, потому что туда и за семь дней не добраться… — возразил Торвальд своему чудаковатому гостю, — Да, чуть не забыл! Как зовут тебя? Потому, явись отец или мать ребенка, мне надо им все рассказать.
— Слышал ли ты об Одине?
— Еще бы, его у нас старики часто поминают.
— Теперь ты можешь его видеть. И если снова мне не веришь — так смотри! Вперед, Слейпнир! Вперед!
Торвильд только рот открыл, когда его гость пришпорил коня, и Слейпнир перелетел через ограду, даже не задев ее. Между прочим колья в той ограде были восеми локтей в высоту.
— А о родителях мальчика не беспокойся.
Их больше нет среди живых, уж мне ли это не знать! — услышал кузнец сквозь грохот копыт.
— Прощай, Торвильд! — вторил Одину чистый детский голос.»
— Больше кузнец их не видел, — завершил Влас свою небылицу — С тех пор многие рассказывали эту историю, и всяк по-своему, но все происходило именно так, а не иначе.
— Хорошая сказка! Спасибо! — молвил парень, — Одного я лишь не понял.
— Чего ж тут непонятного? — удивилась Хозяйка.
— Да, кто таков этот Один?
— Уф! — выдохнул Влас.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЧАРОДЕЙСТВО
«Известное дело, у вооруженного вырабатывается, как правило, устойчивая привычка действовать методами насилия, тогда как у безоружных — привычка это насилие терпеть.»
На следующий день Игорь снова возвращался домой под вечер. Он не спеша шагал по серым переулкам хрущевок, проверяя их своим вторым, колдовским зрением. Как Игорь убедился, способности к такому обзору были в полной мере развиты у воронов и кошек. К последним он всегда питал самые нежные чувства.
Вероятно, так повелось с детства, когда любимый радиоволшебник Николай Литвинов на все голоса читал своим маленьким слушателям милые старые сказки. Особенно запала в память инсценировка Давида Самойлова «Кот в сапогах». Вообще, эти мохнатые зверьки всегда жили в Игоревой семье. И вороватый Фофан, убегающий по коридорам коммуналки со связкой сосисок в пасти, и сибирский кот Барсик по кличке Животина — неутомимый мышелов.
Но каждый раз он отказывал себе в удовольствии снова завести пушистое создание. Во-первых потому, что с некоторых пор не мог смотреть ни одной кошке в глаза, не отводя взгляда. Последнее, наверное, объяснялось умением этих прелестных мурлык видеть то же, что и он. А во-вторых, нынешняя полная риска жизнь Игоря обещала сделать такого кота бездомным или сумасшедшим.
Стало традицией выносить на лестничную клетку блюдечко с молоком, но не больше.
Итак, Игорь возвращался домой, пугая одним своим появлением черных воронов, загостившихся в микрорайонах Черемушек. Птицы ворчливо переговаривались меж собой, с опаской поглядывая на странного человека с вороньими глазами. Но человеку было не до них.
Игорь уже свернул в подъезд, как вдруг обратил внимание на пушистого кота, сидевшего в развилке веток корявого полуоблетевшего дерева. Он расположился со всеми удобствами на уровне второго этажа среди желтокоричневой листвы. Вид у кота был независимый, надменный, самодовольный. Зверь презрительно посматривал на прохожих сверху вниз, изредка зевая. Но при всей его неприступности кот вызывал жалость — погода не баловала. Под вечер, часам к шести, а было уже почти семь, лужицы покрывались тоненькой корочкой ноябрьского льда. Вобщем, этот верхолаз грешил против очевидных фактов, изображая невесть что.
— Интересно, как отнесется к твоему появлению мой Мефисто? — пришла неожиданная мысль, ибо он еще не проверял своего элементаля на животных.
Сказано — сделано.
— Кис-кис-кис!
Полусонная морда притворщика развернулась к Игорю, тот, опустив глаза в землю, чтобы не встречаться со зверем взглядами, предложил: