Религия — не Вера, а институт власти.
Насколько лжива государственная религия, настолько лживо государство.
Оно всегда аморально, как и всякая машина. И общество, ею воспитуемое тоже. Кругом иностранные вывески, этикетки, рекламы, демократические термины. Диджеи, плюралисты, шопы, мены. Ни один другой народ, кроме русских, конечно, не допустит над собой подобного издевательства. Или вот еще один казус! То справа, то слева орут:
«Казаки! Казаки!». Особый статус. Национальные права казаков. Они что не русские эти казаки, автономии себе устраивать? А кто же мы с тобой? Но это к слову о том, что в доме Облонских все смешалось.
Казак — вольный человек, за определенную плату несущий пограничную службу. Илья Муромец, например. Кстати, и с ним не все так гладко случилось, как гусляры пропели.
Слово должно быть понятным уже по своему составу. Нур-Ахмед — красивое имя? Вот, то-то и оно! Луч Ахмета.
Здорово! Даже и помыслить нельзя, что человек с таким именем мог бы называться иначе. А где же наши солнечные имена? Их больше нет! Само название нации «русские», что пошло от светловолосых РУСов, детей СУРьи, говорит о многом. Правда, ранее, ну в прежнюю эпоху, назывались мы АРиями, земными потомками забытого солнечного бога РА.
Небесное зеркально отражается в земном.
Конечно, Бог не пишет законов, Всеслав — их пишут и трактуют опять-таки его жрецы! Именно они установили границы, не важно Зла ли, Добра ли, прожиточного минимума, подоходного налога, а может, границы самой Объективной истины… Вот мы и вернулись к началу нашего разговора. Не поделился Игорь с жрецами этого Братства своими секретами — плохой Игорь, жадина Игорь…
— Ты, кажется, решительно на все сегодня раздражен… Спокойно… Неужели, ты думаешь, что у твоего языческого забытого Бога не найдется собственных толкователей. Чем меньше богов — тем меньше и обслуживающий их аппарат. Что до солнца, так по другой версии русы — рыжее рысье племя. У этруссков тотем — леопард, у наших предков — рысь. Рысь — Линх — Ярило. Фрейя на кошке каталась. Рысь и русь по-польски одинаково пишутся.
— Возможно. Я знаком с этой гипотезой.
Вполне логичное предположение, но лишь на первый взгляд. А так, Россия — родина слонов — рассмеялся Игорь —. Да их не одно, и не два… А на счет божественных прислужников — не скажи! Вот, например, развалили Союз, но крючкотворов-то на Руси втрое больше стало. Были олимпийские боги, ввели единобожие. Имя нового бога — Золотой Телец.
— А ты, Игорь!? Разве ты сам — не жрец?
Твоя книга — не священное писание? — утреннюю веселость тренера, казалось, сняло, как рукой.
— А вот этого не надо, Всеслав. Ты ее не читал?… Так, прочти! — Игорь протянул ему дискету, укутанную в фольгу, — Здесь далеко не все. Много теории. О практическом применении мы говорили раньше, эту часть я тут намеренно опустил. Моя книга о том, как жить в обществе, но быть от него свободным. От него и от всяких жрецов и чиновников. Да, если вдруг пресловутое Братство заявится к тебе — мое мнение известно. Ты знаешь, что надо делать! Эта книга предназначена личности, но не обществу. Я не желаю играть по предписанным мне правилам.
— Знаешь, что я тебе скажу. Ты все-таки злой! — заключил Всеслав, провожая своего бывшего ученика до двери, — И тебя постараются обломать.
— Зато, не равнодушный! Поживем — увидим.
Илья Аркадьевич Розалихин, подающий большие надежды кандидат наук, известный своими неординарными работами по препаратам психотропного действия и скандальными статьями в защиту физионогномики, тридцати семи лет, выпускник МГУ, вступил в Братство недавно. Этим от быстро поправил свои неважные финансовые дела, а также получил в полное распоряжение небольшую, но прекрасно оснащенную лабораторию, компьютер, и через него доступ в сети. Он и сам не ожидал, что его недолгое членство даст столь эффектные результаты уже через год, когда Петр Иванович рекомендовал его в Малый Совет. А все началось с красиво оформленного конверта без штампеля, опущенного ему в почтовый ящик. Конверт содержал проспект Всемирного Братства Равной Интеллектуальной Собственности и приглашение к сотрудничеству. Предложения выглядели заманчивыми, и спустя месяц после первого разговора с Магистром на собрании Московского отделения Илья Аркадьевич подписал благообразную бумагу следующего содержания: