— Вот, стерва! Все-таки открыла! — подумал Всеслав, задерживая дыхание и лихорадочно ломая непрочную пластмассу гибких дисков.
— Всеслав! Откройте! Это Инегельд. Вы меня, наверное, не знаете. Игорь просил уничтожить его записи!
— Если вы из Братства, проваливайте, пока целы.
Эта фраза опять заставила его глотнуть серую отраву. Легкие моментально свело. Пальцы не слушались.
— Через минуту они будут здесь… — услышал Всеслав, оседая на пол.
Истошно вскрикнула соседка. Заплакал младенец за стеной.
Затем внезапно вылетела дверь, и дым, подхваченный сквозняком, ринулся в квартиру. В проеме выбитой двери показался широкоплечий высокий человек с шарфом, намотанным на лицо.
Его рука сжимала увесистую прямую палку, в которой Всеслав, будь он в сознании, признал бы ореховый посох Игоря.
— Хватай ребенка и поднимайся наверх. Стучись в двери. И не реви, не реви! — приказал Инегельд соседке.
Глаша послушно побежала к себе, где надрывался маленький Алешка.
Отставив посох, Инегельд выволок Всеслава из комнаты, но затем вновь вернулся туда, приметив рассыпанные по полу дискеты. Проведя над ними рукой, скальд безошибочно выбрал одну и засунул ее в карман плаща.
— Ах, ты…! — встретил его, шатаясь, Всеслав в коридоре, понимая, однако, что он слишком наглотался этой отравы, чтобы удержать вора.
— Падай! — крикнул Инегельд, в ту же секунду выставив вперед по направлению к Всеславу раскрытую ладонь.
Вопреки ожиданиям из нее ровным счетом ничего не вылетело, ни огненного шара, ни молнии. Однако, невидимая энергия отбросила возникшего на лестнице незнакомца с пистолетом назад, к стене. Он сильно ударился затылком и осел на каменный пол.
Ничего не понимая, Всеслав вдруг увидел, как посох сам собой прыгнул в руку к нечаянному спасителю. А затем дерево вспыхнуло ослепительным белым пламенем и обратилось в клинок, равного которому нет на этом Свете. Колдовская сталь грозно мерцала.
Перешагнув через обугленный труп бандита, Инегельд выглянул на лестницу.
— Спасибо! — прохрипел Всеслав.
Автоматная очередь ободрала стену и косяк, за который отпрянул скальд долей секунды раньше. Одна из пуль звякнула о меч. Тут же на лестничной площадке раздался крик и звук скатывающегося по ступеням мертвого тела.
— Не за что.
— Так, значит, про меч — это все правда? И про Аркону — тоже правда?
— Да.
— Но Игорь никогда мне такого не показывал. Я, конечно, знал, что посох не отбрасывает тени…
— Он и не мог ничего показать. Молод он еще, показывать что-то. И священное оружие не про него было здесь оставлено. Потому и хранил его Игорь, а сам мечом не пользовался.
— Вы оттуда?
— Да. Мы с ним — последние. Теперь, проберитесь в комнату и позвоните в милицию. Скажете, вооруженное нападение.
— Игорь мертв?
— К тому же, ваш собеседник еще на проводе и прекрасно слышит, что здесь происходит, — оборвал его Инегельд, не ответив ни «да» ни «нет».
Трубка валялась на покрывале. Всеслав осторожно поднял ее и приложил к уху. На том конце молчали, но он интуитивно ощутил в телефонной пустоте чужое дыхание.
— Слушай меня внимательно, гадина! Дискеты вам не получить. Твои люди мертвы. А с тобой мы еще встретимся!
— Буду ждать с нетерпением! До скорой встречи! — ответила трубка и запищала короткими нервными гудками.
Затем и они прекратились.
— Уходим!? — спросил Всеслав, вернувшись в прихожую и поглядывая на выход.
Посреди лестницы вверх лицом лежал труп хорошо одетого мужчины. Из расквашенного затылка вытекали мозги.
Всеслава чуть не вывернуло, но он был готов все равно последовать за скальдом, если бы тот объяснил куда. Однако теперь Инегельд почему-то медлил.
— Не двигаться! Лицом к стене! — крикнули снизу и по ступеням загромыхали тяжелые ботинки блюстителей закона.
— Назад! Давай назад! — Инегельд втолкнул его в квартиру.
— Но это же милиция?!
— Вилами на воде писано! Какая это милиция!? Это стражи мирового порядка! Запирайся! — приказал проводник, не вызывающим возражений голосом — А я с ними обсужу ряд спорных вопросов, — добавил он, оставшись в одиночестве.
Щелкнув замком, Всеслав не поверил своим глазам — в руках он сжимал Игорев посох. Инегельд был безоружным.
Выругавшись, Всеслав попытался выйти наружу, но не тут то было. Дверь не поддавалась, словно заговоренная. Тогда он прильнул к глазку и замер в ожидании чего-то страшного.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. МСТИТЕЛЬ
Когда встает беда пожара черным дымом
И близкая труба хрипит, на бой крича
Милее нам перо или рука любимой,
Но мы кладем ладонь на рукоять меча
(Т. Кухта)Миновав вечнозеленый бор, рыцарь и его проводник выехали к морю. Над побережьем господствовал холм с высоким каменным донжоном. Вокруг тянулась свежая деревянная стена, укрепленная угловыми башнями, перед которой был вырыт глубокий ров, наполненный водой. Эти башни также имели каменное основание с характерным талусом. Картину дополнял деревянный разборный мост, впрочем, достаточной ширины, чтобы на нем свободно разминулись две телеги. Холм плавно спускался к плещущему Холодному морю, где располагалась пристань и торжище.
— Вот он, Старград!
— Чего? — не понял Роджер — Альденбург! Приехали! — поправился Святобор.
Стражники уж было замкнули врата, когда на мосту показался франк и его оруженосец. А кто еще в такую пору мог сопровождать рыцаря? Святобор, понятно, не стал никого разубеждать.
На третьем скакуне поперек седла лежал труп. И ругу пришлось бегло описать схватку с грабителями. Роджер между тем уплатил пошлину за обоих. Затем вызвали старшего. И франк снова раскошелился, чем подкрепил свое требование похоронить убитого на освященной земле. Несомненно, это вызвало большое уважение к странствующему рыцарю.
Роджер еще раз пригласил «свея» на службу, но тот снова вежливо отклонил просьбу. Свое недовольство франк выразил тем, что он забыл про обещаный своему спутнику ужин.
Святобор же был слишком умен, чтобы лишний раз напоминать об этом.
На городской площади они расстались — рыцарь рассчитывал переночевать у святых отцов, а руг отправился к знакомому по предыдущим скитаниям еврею. Когда-то он спас от пиратов сына ростовщика, и с тех пор не раз находил ночлег у того в лавке.
— Если благородный сэр соизволит меня выслушать…
— Говори, свей.
— Не сочтите это богохульством! Ищите того Чернокнижника среди святых братьев. Сдается мне, ваш враг скрывается там, где его никто не стал бы искать, веря в непогрешимость матери-церкви. Я помню одного колдуна, который прислуживал епископу Абсалону. И если вдруг что этой ночью разузнаю — непременно сообщу вам.
— Да хранит тебя бог! Я отдал бы половину состояния, лишь бы увидеть Жозефа Флорентийца на костре.
— Да сопутствует вам удача, сир Роже! — потрафил руг, прощаясь с рыцарем.
* * *Святобору открыла испуганная ночным визитом полная черноволосая женщина с легким намеком на усы над пухлыми вывернутыми губами, в ней он без труда узнал жену Назара.
— У меня есть дело к твоему мужу. И если ты поторопишься его разбудить, то я в долгу не останусь.
Ривка посмотрела ему за спину, но не обнаружив там никого, нехотя пропустила гостя в дом.
Шаркающей походкой из комнат вышел хозяин лавки, а с ним Янкель, вооруженный длинным кинжалом, здоровенный детина, служивший при Назаре кем-то вроде телохранителя.
— Мир этому дому. Я смотрю, ты не рад мне, старик?
— Признаться, господин, уж и не чаял застать вас в живых. Ходили слухи, что из Арконы не спасся ни один человек. Да славится праотец Авраам! ответил ростовщик, знаком отсылая Янкеля.
— Вранье. Как видишь, я снова здесь. Мое золото цело?
— Богу известно, как бедны дети его, но оно в полной сохраности. Я долго не имел от вас известий, правда, опыт говорит, что у золота всегда найдется хозяин. А вы, несомненно, приехали по случаю завтрашнего праздника. Я должен был догадаться.