Он бросился вперед и скатился по нескольким ступеням лестницы, но потом ухватился за перила и пошел. Она побежала за ним.
- Мистер Ноник, вам нужен врач!
Он остановился в дверях, голый, отрицательно качая головой.
- Они никогда не найдут меня, - прошептал он еще раз и исчез за дверью.
Она вышла, но не увидела его. Улица была пуста. Тогда она нашла полицейского, привела его в дом, и рассказала, что случилось.
Двойное солнце сияло на белом песке города.
- Когда прибудут агенты с Земли? - спросил кто-то.
- Как только найдут те три документа, - ответил тройной голос, - и.., если они еще живы.
Пахнущий озоном ветер погнал белую пыль по склону дюны, так что легкая форма пустыни снова изменилась, и единственной стабильной и изолированной вещью был город.
Недалеко от центра Торона старый торговец сидел у себя на балконе, глядя на дворцовые башни и на дощатые дома в районе Адского Котла.
- Кли!
- Да, папа?
- Ты уверена, что хочешь этого? Ты пользовалась всем почетом, какой Торон мог предложить тебе как ученому из-за твоей работы с передачей энергии и твоих теоретических исследований. Я никогда не говорил тебе, но я очень горжусь тобой.
- Спасибо, папа, но я как раз этого и хочу. Ни Рольф, ни я не намерены прекращать работу. Мне нужно закончить свою объединенную теорию поля, а он будет работать над новым историческим проектом.
- Ну, ладно. Зови его сюда.
Она ушла в дом и тут же вернулась, держа за руку высокого мужчину. Они остановились у мраморного стола, за которым сидел Кошер.
- Рольф Катам, вы хотите жениться на моей дочери, Кли Кошер?
- Да! - твердо ответил Катам.
- Почему? Катам слегка повернул голову, и свет заиграл на прозрачном пластике его щеки. Та часть его лица, что была подвижной плотью, улыбнулась, и от этого прямой взгляд Кошера заколебался.
- Это нечестный вопрос, - сказал Кошер. - Не знаю.., после той секунды, когда все мы.., ну, вы знаете. Потом я догадался, что многие слышали, спрашивали и даже отвечали не так, как обычно.
Смущение, подумала Кли. Зачем говорить со смущением о том миге контакта, охватившего империю в конце войны? Она надеялась, что отец будет другим. Это смущение не от того, что он увидел, а от новизны опыта.
- Почему же? Это вполне честный вопрос, - ответил Катам. - Он частично из-за того, что мы видели в тот момент.
Катам говорил без страха. Это была одна из причин, по которой она любила его.
- Потому, что мы знаем работу друг друга. И потому, что в тот момент мы познакомили друг друга с мозгом друг друга. И потому, что это знание послужит нам обоим, как сердцу, так и духу.
- Ладно, женитесь, - сказал Кошер, - но...
Кли и Рольф переглянулись и улыбнулись друг другу.
- Но почему вы хотите уехать?
Их лица сразу стали серьезными, они снова посмотрели на старика.
- Кли, - сказал Кошер, - ты так долго была вдали от меня. Пока ты была девочкой, ты была со мной. А потом надолго уехала жить одна, и я разрешил тебе. А теперь вы оба снова хотите уехать, и на этот раз ты даже не хочешь сказать мне, куда вы едете. - Он помолчал. - Конечно, вы можете это сделать, тебе двадцать восемь лет, ты взрослая женщина, как я могу удержать тебя? Только,. Кли.., не знаю, как сказать.., я уже потерял сына.., и не хочу потерять еще и дочь.
- Папа, - начала она.
- Я знаю, что ты хочешь сказать, Кли. Но даже вали бы твой брат Джон был жив, а все говорит за то, что он умер - если бы он был жив и прямо сейчас пришел сюда, для меня он все равно умер. После того, что он сделал, он должен был умереть.
- Папа, я хотела бы, чтобы ты так не думал. Джон сделал глупость, сделал неумело, по-детски. Он был неуклюжим мальчишкой в те годы.., и заплатил за сделанное.
- Но мой собственный сын на каторге, обычный преступник, убийца! Мои друзья добры ко мне и не упоминают о нем до сих пор. Если бы кто-нибудь из них напомнил мне, я не мог бы держать высоко голову, Кли.
- Папа, - умоляюще сказала Кли, - ему было восемнадцать лет, он был избалован, он возмущал тебя и меня... Но если он жив, прошедшие восемь лет сделали из мальчика мужчину. Нельзя же держать зло на собственного сына восемь лет. А если ты не можешь сейчас держать высоко голову, то это, вероятно, твоя проблема, и она не связана с Джоном.
Рольф положил ей руку на плечо, ласково предупреждая, что ее тон, если не слова, переходит в опасное поле оскорбления, как частицы, движущиеся в случайном поле, действуют непредсказуемо.
- Я не прощу его, - сказал старик, сжав руки. - Я не могу простить. Не могу. Я был так опозорен...
- Папа! - она отступила от оскорбительного тона и говорила теперь с любовью, которую чувствовала к нему. - Папа! - И протянула к нему руки.
Он выпрямился, разжал пальцы, но не принял ее руки.
- Кли, ты сказала, что уедешь и не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, где ты. Я люблю тебя и хочу, чтобы у тебя было все, что ты желаешь. Но хотя бы.., письма или что-нибудь в этом роде. Я хоть буду знать, что с тобой все в порядке...
- Писать не будем, - сказала она, и быстро добавила:
- Но ты будешь знать.
- Нам пора, Кли, - сказал Катам.
- До свиданья, папа. Я очень люблю тебя.
- И я люблю тебя, - сказал Кошер, но она уже вошла в дом.
- Я хотела бы иметь возможность сказать ему, что Джон жив, и почему мы уезжаем тайно, - сказала Кли, когда они подошли к парадной двери.
- Он узнает достаточно скоро, - ответил Катам. - Все узнает.
Она вздохнула.
- Да. Этот огромный чудовищный компьютер в Тилфаре даст им знать. Они могли бы все узнать и сейчас, если бы захотели, но все слишком растеряны, Рольф. Три тысячи лет люди пытались найти слово, отделяющее человека от других животных. Одни ученые называли человека смеющимся животным, другие моральным животным. Ну а я думаю, может он - смущающееся животное.
Ее будущий муж засмеялся, но не слишком весело, затем сказал:
- Кли, я уже тысячу раз спрашивал тебя, но все не могу поверить: ты уверена в тех рапортах?
Она кивнула.
- Их видели очень немногие, те, кто был близко причастен к конструкции компьютера. Мне позволили заглянуть лишь одним глазом, и то больше из-за этой последней заварухи во дворце, а не из-за чего-либо другого. Но это сделало меня больной, Рольф, потому что я ничего не могла сделать с этим чудовищем. Но ведь я и так уже поработала для этого преступного дела, верно? Рольф, они четыре раза пытались разобрать его, но ничего не вышло. Каким-то образом он защищает себя. К нему едва могли подойти близко.