- Это огромная ответственность, Петра, - сказал молодой король.
Она наклонила голову, и когда снова подняла ее, он увидел на ее глазах слезы.
- Лит, я так одинока, - тихо сказала она.
- Петра! - он наклонился к ней. - Могла бы ты сделать что-то такое, чего никогда не делалось в Торомоне?
- Не знаю. Много времени прошло с тех пор, как я хотела что-то вроде этого. Чего именно вы хотите, Ваше Величество?
- Петра, я тоже чувствую себя одиноким.
- Так и должно быть. Это работа для одиноких. Он кивнул.
- Все, кого я хорошо знал - в лесу. А здесь у меня только ты. Когда я чувствую себя особенно плохо, я думаю о том, что сделал бы, если бы, если бы.., и когда-нибудь я сделаю это.
- Что же ты хочешь сделать?
- Это для всех по-разному, но...
- Расскажи.
- Давно, еще до того, как меня увезли на материк, я познакомился с мальчиком, сыном рыбака. Он рассказывал мне о море, о работе на лодках, о рыбной ловле. Я хотел бы работать на лодке, Петра. Не то, чтобы меня возили с материка на остров, а правил судном кто-нибудь другой: я хотел бы сам управлять и плыть, куда захочу. Я одинок, как и ты, Петра. Когда я ощущаю Это особенно сильно, я думаю: когда-нибудь я сяду в лодку, как тот мальчик, и направлю ее в море. И это помогает.
- За окном Торомон, - сказала она.
- Да. И мы в центре. Оба одинокие.
Эркор стоял в башне лаборатории в западном крыло королевского дворца Торона и глядел в ночь.
Через комнату падали длинные тени от конверсионного оборудования, которое должно было превратить транзитную ленту в проектор материи для использования в войне. Но оно так никогда и не использовалось.
Обычно восприятие гиганта-телепата ограничивалось всего несколькими сотнями футов. Но недавно он обнаружил, что этот круг расширяется, иногда на час и больше, на много миль. Сейчас он обнаружил подчувственную пульсацию, что извещало о таком расширении. Неожиданно город, словно с него сдернули вуаль, показал ему матрицу разумов, сталкивающихся, ссорящихся, однако, каждый был сам по себе. Я одинок, подумал он, добавив свою долю к миллионно-сложному эху. Несколько других телепатов в городе, так же, как и стражи-нетелепаты, вспыхнули на сети более тусклых разумов. Но попытка контактировать с ними была вроде прикосновения через стекло. Был только образ, без теплоты, без текстуры. Изолированный, подумал он, один в дворцовой башне, как жестокий преступник-неандерталец па окраине города, как король и герцогиня рядом со мной, разумы, кружащиеся и одинокие, стоят вместе, как пьяный врач и горюющая мать в миле отсюда.
Где-то сидели Джон и Алтер. Они читали поэму па скомканной бумаге, часто останавливаясь и спрашивая друг друга, что означает та или иная строчка, или возвращались к предыдущей странице. Схемы, выраставшие в их разумах, не были одинаковыми, но когда они пытались объяснить друг другу свои мысли, пли читали и перечитывали свои строчки, образы поэмы поднимались к их мысли, приводили к единому опыту, к сознанию единства, и люди не чувствовали одиночества. Иллюзия? - подумал Эркор. Нет. То хрупкие, то гибкие, склоняющиеся и дрожащие огоньки все время танцевали вместе. Эркор улыбнулся, когда двое людей склонились ниже над бумагой.
Глава 6
- Ну, - сказала Алтер, - теперь ты учи меня. - Она открыла ящичек, где хранились ее маленькие сокровища. - Тут немного, но это все, что у меня есть. Что мне делать?
Джон глянул на зеленое полотно, на котором лежали несколько булавок, брошей и ожерелий.
- Прежде всего как можно меньше. Торомон - империя, связанная с морем. Значит, для официального торжества твои украшения должны иметь рисунок и материал из океана. Для менее официального случая можно обратиться к цветочному рисунку. Но поскольку это высокий прием, я бы сказал, что ожерелье из раковин, которое ты носишь большую часть времени, годится. К нему подойдут жемчужные серьги и пряжка.
Она достала их из ящичка и подошла к стулу, где висело бежевое шелковое платье.
- Никак не могу привыкнуть. Не знаю, как и благодарить Петру за это платье. Подумать только - надеть платье, которое стоит, наверное, половину моего годового жалования в цирке!
Она развернула платье и нахмурилась.
- Что это? - Где?
- Вот.
Она выглядела разочарованной.
- Карманы, - сказал Джон, удивленный ее реакцией, - По-настоящему элегантное женское платье не имеет никаких карманов!
- Да? - Джон рассмеялся.
- Что тут смешного? Я думала, что...
- Послушай, если ты собираешься войти в общество, ты должна это делать как положено и знать, что ты делаешь. Я родился не в аристократической семье, но вырос рядом с ней. Так что могу объяснить то, о чем Петра просто не подумала бы упоминать. Аристократия Торомона - поразительно функциональная группа людей. Пятьсот лет назад это были пираты, и у них всегда были карманы, но через какое-то время они перестали афишировать их. В этом платье карманы скрыты складками, и их никто не увидит, если ты не вздумаешь расхаживать, засунув в них руки. Портнихи с окраинных мастерских, которые шьют элегантные, как ты говоришь, платья, просто имитируют то, что они, как кажется, видели. Они считают аристократию декоративной, бесполезной, нефункциональной, поэтому карманов нет. А это платье, наверное, шила личная портниха герцогини, и если платье, которое ты видела, стоило половину годового жалованья, то это стоит пяти или шестилетнего. Сам удивляюсь, что все эти вещи помню.
- Вот и хорошо, что помнишь. По крайней мере, у меня будет некоторый шанс провести вечер, не сломав ноги. Ты не позволяй мне говорить, чего не надо. И если я что-нибудь возьму не той рукой, ты меня потихоньку лягни.
- Разве ты хоть раз позволила мне упасть вниз головой с высокой перекладины?