- Он прошел через Ужас, - сказал Рольф.
- Кли, - сказала Алтер, - ты тоже потеряла того, кого любила, но ты же пережила это.
- Да, я пережила это, поэтому я знаю, как это ужасно. Прошло три года, прежде чем я снова была готова встать на путь человека. В этом смысле Вал поступил много лучше: он по-прежнему пишет стихи. Но он полностью в смятении, бессмысленном, хаотичном. - Она помолчала. - В мире случайностей.
- Ты однажды сказала маленькому неандертальцу, что если осознать все факторы, то элемент случайности исчезнет, - сказал Джон.
- Вы думаете, мы не пытались говорить Валу об этом? - спросил Рольф.
- Он посоветовал предсказать следующие простые числа, и засмеялся, сказала Кли.
- А его стихи? - спросила Алтер. - Они стали лучше или хуже прежних?
- Не могу сказать, - помолчав, признался Рольф. - Наверное, я слишком близок ему, чтобы судить.
- Их стало куда труднее понимать, - сказала Кли. - Но в какой-то мере они стали проще. Они содержат гораздо больше объективных наблюдений, но значение сопоставления или воображения эмоционального тона так запутано, то ли...
- ..то ли от безумия, - закончил Рольф.
***
Вечером Джон и Алтер гуляли по темнеющей спиральной дороге. Они поднялись на верхние и оказались над всеми домами Тилфара, кроме центрального дворца. Город под ними тянулся к равнинам, а равнины к горам, которые все еще горели слабым светом радиации по зазубренным краям. Они заметили неподалеку фигуру, наклонившуюся над оградой и тоже глядевшую в город.
- Вы искали меня? - спросил Ноник. Джон покачал головой.
- "Враг" временами ищет меня, - сказал Ноник. - Я иду гулять, думаю, что убежал, и вдруг слышу голос ниоткуда, говорящий мне, что я ему нужен... - он резко засмеялся. - Это звучит дико, верно? Но я говорю о реальной вещи. - Он повернулся и сказал громко:
- Как ты чувствуешь себя сегодня, старый потомок металлических насекомых и селеновых кристаллов?
Из ночи пришел звучный голос:
- Я чувствую себя прекрасно, Вал Ноник. Но сейчас ночь, а не день. Это имеет значение?
Ноник снова повернулся к ним.
- Всякий раз догонит. С ума сойти, а? Захватил весь этот город проклятый. Пользуется индукционными полями где-то в миле ниже, чтобы сотрясать металлическую ограду в вибрации речи, так что вся ограда становится громкоговорителем.
- И он зовет тебя? - спросила Алтер.
- Он? Тысячи, тысячи мертвых людей, зажатых в миллионе транзисторов, обструганных и отполированных, сведенных в один голос - зовут меня. Этому голосу трудно не ответить. Но иногда мне хочется уйти туда, где я могу молчать.
- А еще кто-нибудь зовет тебя? - спросил Джон. Ноник непонимающе посмотрел на него, снова засмеялся, но на этот раз тихо и спокойно, и покачал головой:
- Нет. Я, видите ли, шагнул дальше Кли и Катама. Простые числа, последняя теорема Ферма, или проблема четырехцветной карты, или божественные законы - все это не имеет значения. Да, мы знаем все об исчезновении случайности, но в то же время оказывается, что мы по-прежнему, имеем с ней дело. Так что, идея случайности есть философское орудие, такое, как Бог, Абсурд, Существование, Смерть. Это не вещи, они имеют названия, какие мы произвольно даем всему: точильные орудия для лезвия восприятия, которым мы поражаем реальность.
- А как насчет твоих стихов? - спросил Джон. - Кли и Рольф не могут сказать, лучше они стали или хуже.
- А я могу, - ответил Поник. - Они лучше, чем я писал или мог бы написать раньше. И это самое ужасное, о чем я должен думать. Поэзия как и все, что делает человек, даже в этом городе, восстает против смерти. Но вы видели когда-нибудь медленно умирающее животное? В процессе умирания оно осознает, как то, что его гибель неотвратима, так и то, что оно еще живо, и его крик поднимается на октаву выше с невообразимой энергией. Это и есть мои теперешние стихи. Рольф и Кли не понимают их, потому что они мало слышали и музыки, звучащей в этом ряду... - он помолчал и улыбнулся. - А может быть, и потому, то я в самом деле безумен.
Моя жена была художницей. Мы любили друг друга и имели друг о друге ясное представление, по крайней мере, в нашем искусстве. Наши родители не признавали его вообще. Музей Торона купил папку ее рисунков - семь были исключены как непристойные, а Королевское общество собиралось издать мою первую книгу при условии, что я уберу пять стихотворений, в которых "чрезвычайно подчеркивались некоторые печальные аспекты общества, включая слабость и распущенность правительства". Мы услышали о Новом Городе на материке и хотели поехать туда. Мы собирались уехать ночью, потому что мой друг, работавший в правительственном офисе, задерживал, насколько мог, ордер на мой арест, в результате которого я мог бы попасть на рудники. Те "печальные аспекты общества", которые я критиковал, готовились обрушиться на меня.
Но ночью.., она была... Я тогда действительно спятил. Но я пришел в себя, неся голоса сотен немых. Я понял, каких высот я мог бы достичь, потому что видел надиры их оснований. Я понял, как мелко все, что я написал до тех пор, понял, что все это не было поэзией. Видите ли, хороший поэт ранен речью и тщательно осматривает раны, чтобы знать, как их лечить. Плохой же поэт только разглагольствует о боли и воет об оружии, которое раздирает его. Великий поэт ощупывает обожженные края погубленной плоти ледяными пальцами, скользящими и точными, но в конечном счете его стихи это отклик, двойной голос - сообщающий о повреждении. Раньше никто из нас не был ранен достаточно сильно. Ее скульптуры и живопись были столь же незначительны, как и мои прежние высказывания. Но если бы убили не ее, а меня, ее работа содержала бы все то, что теперь содержит моя. Вот почему я надеюсь, что я сумасшедший, и то, что я пишу, выходит из свихнувшегося мозга. Я думаю, что теперь мои стихи лучше, чем когда-либо, но надеюсь, что это суждение больного мозга - способность к критике разорвана скорбью. Потому что, если они великие... - он заговорил шепотом, - они стоят слишком дорого! Питаемые разрушением, зажиревшие от величия.. Они не стоят этого!
Что-то щелкнуло в Джоне. Он увидел, что Алтер тоже почувствовала это, потому что ее пальцы туго сжались на его руку. Он выпустил ее плечи, смущенный тем, что возникло в его мозгу. Он отступил назад, не зная, бороться ли с этим, не зная, как принять это. Он быстро пошел обратно. Что-то уже начало формироваться в холодных сводах его черепа и сверкало, как брошенный из мрака энергонож. Алтер и Ноник пошли следом.