Рольф покачал головой.
- И я не могу.
- Попробуйте, - сказал Вал тихим голосом, сдерживая смех.
- Кли, - сказала Алтер, - ты помнишь, как однажды, когда мы с тобой работали в цирке, ты говорила мне, что способность оправдаться перед другими самая важная вещь в мире, когда так трудно оправдаться перед собой. Не знаю, но если это так, то.., не можешь ли ты сказать кое-что сейчас?
- Я думаю... - смущенно начала Кли, - ты свободен быть всем чем хочешь - математиком, историком, поэтом - все, чем свободны быть мы.
Джон покачал головой.
- Нет, это не то. Я не дурак, я получил некоторые знания в физике, в ментальной и физических дисциплинах, но я не художник, не экономист, не ученый, и говорить, что я могу ими стать, все равно, что сказать, будто я могу запрячь мух в колесницу и лететь на солнце.
За стеной с циферблатами что-то защелкало, и некоторые цвета изменились.
- Ну, ты, электронный младенец с ленточными глистами, можешь ответить ему? - спросил Вал.
- Нет, - был лаконичный ответ. Но щелканье продолжалось, в стене открылась панель и появились три пачки бумаги.
Рольф взял одну пачку и прочел:
- "Очертания моря", "Последний обзор истории Торомона". По моему, чертовски хорошее название. Надеюсь, теория соответствует. - Он поднял вторую папку. - Здесь твоя теория поля, Кли.
- А что в третьей пачке? - спросила она.
- Я просил компьютер сделать копии всех стихов Вала, чтобы тоже иметь к ним доступ. - Он взял листы и повернулся к Джону:
- Если бы вы были художником или ученым, я мог бы помочь вам решить, что вы свободны делать.
- Ага, начали, - сказал Вал - Послушаем.
- Когда вы пишете стихотворение, Вал, вы пишете его для идеального читателя, такого, который услышит все тонкости ритма, почувствует все образы, поймет все намеки и даже сумеет поймать вас на ошибках. Для такого читателя вы и работаете, шлифуя каждую строчку. Сейчас вы уверены, что в этом мире не слишком много таких читателей, но верите, что хоть один существует. Даже больше, потому что из любого человека можно воспитать идеального читателя. Если бы вы в это не верили, вы не старались написать идеальное стихотворение. Когда Кли создает свою теорию, она пытается сделать ее как можно яснее и точнее. Она знает, что мало кто сможет прочесть эту теорию и сделать из нее какое-то употребление, но она проверяет и перепроверяет теорию для кого-то одного, кто примет всю концепцию. Так и я проверяю свою историческую теорию культурных, сексуальных, эмоциональных уклонов для идеального человека, идеального прямого, без уклонов. Связать себя с этой концепцией вовсе не означает, что вы своей работой пытаетесь научить людей стать идеальными. Это пропаганды, а поскольку большинство художников и ученых сами далеки от идеала, они терпят неудачу с самого начала, если берутся за эту задачу. Надо понять, что человек даже в этом хаосе может быть идеальным, и надо делать свою работу ценной для него.
- Куда же это нас приводит? - спросил Джона Вал.
- К свободе? пытаться достичь этого идеала, или же не пытаться. Но вы получили копии для вас троих.
Вал опять засмеялся.
- Значит, машина сделает копии этих работ и для вас?
- Конечно, - сказала Кли. - А что?
- Я хотел бы иметь копии всех их, - сказал Джон, - чтобы посмотреть, насколько я близок к идеальному человеку. Кли нажала кнопку и шкафчик снова начал наполняться бумагой.
- Кли, - спросил Джон, - транзитная лента открыта с этого конца?
- Но она закрыта во дворце, - напомнила Алтер.
- Можно открыть ее отсюда?
- В принципе, можно, - сказала Кли.
- Я хочу немного почитать, и может быть, стану по дороге идеальным читателем. И я хочу найти Эркора.
- Зачем?
- Кое-что насчет восприятия. - Джон взял бумаги. - Я хочу показать это ему, дать ему возможность приложить руку к идеальному читателю.., и посмотреть не представляет ли он себе проблему.
- Какую?
- Следующую после этой. И когда мы получим ее, мы вернемся с ней к компьютеру.
Проверив ленту, Кли сказала:
- Лента функционирует. Несмотря на бомбежки, она каким-то образом все еще связана. Не знаю, что вы найдете на том конце, но на платформе окажешься.
Они поднялись по металлической лестнице и встали под кристаллом. В одной руке Джон держал бума! и, а другой - руку Алтер.
Кли шагнула к тетроновому прибору, нажала кнопку. Где-то зажужжал соленоид, и первый ряд красных кнопок встал в положение "включено".
- Я тоже хочу поехать, - неожиданно сказал Ноник.
- Сейчас нельзя, - сказала Кли. - Лента не может взять сразу так много.
Включился следующий ряд кнопок.
- Я хочу уйти из этого стального убежища, - сказал Ноник и уставился на фигуры на платформе, уже начавшие мерцать...
- Мы пошлем тебя сразу же, как закончим их отправку, - сказал Катам. Превышая вес, мы не можем предсказать, дойдет ли он до места назначения...
Ноник взвыл и бросился вперед.
Он вцепился здоровой рукой за край платформы и подтянулся под кристалл.
- Вал!
Под шаром вспыхнуло белое сияние. Что-то громко щелкнуло, посыпались искры.
- Что случилось? - закричал Рольф.
- Этот дурак... - начала Кли. - Я теперь понимаю, что случилось. Ведь лента не рассчитана на такой большой вес. Я не знаю, куда они попадут, и попадут ли вообще куда-нибудь!
Платформа была пуста.
Глава 12
Эркор лежал на куче одежды в углу башни-лаборатории и смотрел на солнечный свет, проникающий сквозь проломленный потолок.
Громадный кристалл на конце транзитной ленты засветился. Затем Вал Ноник с воплем налетел на перила.
С первого взгляда Эркор увидел избитое тело. Рисунок мозга метнулся через комнату и заколыхался перед Эркором. Поврежденный раненный, длинные струи боли дрожали и диссонировали. Эркор попытался мысленно отвернуться.
- Чего ты хочешь? - спросил он, вставая.
- Я не хочу больше разговаривать. - Я не хочу... говорить.
- Чего же ты хочешь?
Ноник глядел па него горящими глазами.
- Ладно, - сказал Эркор, - пойдем.
Вал пошел за ним к двери. Мозг его ритмично завывал, пока они спустились во двор.
Эркор смотрел, как Вал спотыкался на выжженной мостовой, и думал: чего ради я должен тащиться за ею изломанным мозгом и изломанным телом? Но все-таки шел. Через два квартала Ноник повернулся, поднял глаза к горелой линии неба, и Эркор постарался заблокироваться от того, что лилось в него из мозга Ионика.