Но кто-то уже раздвигал голубые портьеры, закрывающие дверной проем.
— Куда ты ведешь меня, а, Джо? Ты уверен, что нам сюда? Ты только доведи до места, я выпущу его и уйду, и навсегда оставлю тебя в покое.
И снова Джо побежал по коридору. Дышать стало совсем тяжело, он задыхался. В горле что-то хрипело, грудь разрывалась на части.
— Давай, Джо, я ведь все равно не отстану, давай, давай, Джо!
И тут в глаза Джо упал бледный луч света. Высоко вверху он увидел разрезанное на квадраты черными прутьями решетки окно, наполненное лунным сиянием. Луна освещала три обтесанные ступеньки под ногами; лучи ее текли по ним, переливались через край и мерцали где-то далеко, о как далеко внизу, где мелкой рябью серебрилась чернота воды. Джо попятился вверх. Темный силуэт угрожающе двинулся навстречу.
Вот он пересек поток лунного света. Лицо вокруг единственного желтого глаза смято волной гнева. Джо резко повернулся и побежал наверх, но тут же споткнулся и упал.
И тут за спиной раздался громкий крик. Что-то мягкое рухнуло ему на спину, скользнуло в сторону и потащило за собой вниз. Всем телом Джо прижался к ступенькам и вцепился в них пальцами — острые камешки больно впились ему в щеку.
И снова дикий, немыслимо отчаянный крик.
Джо зубами вцепился в холодный камень, он орал и отбивался. Кто-то невероятно тяжелый, схватившись за его пояс, тащил его вниз. Вдруг раздался треск разрываемой ткани, и он с облегчением почувствовал, что тяжесть отпустила его.
Далекий всплеск внизу перерезал тонкую нить крика. Эхо звучало все тише и тише. Оно еще долго не умолкало, и, возможно, это были отзвуки его собственных всхлипываний.
Он наконец поднялся и заковылял обратно, вниз по ступенькам. Перед волной лунного света остановился.
На нижней ступеньке лежало что-то темное. Он пригляделся. Золотистый панцирь был расплющен, рядом с ним запекся бурый сгусток крови.
Должно быть, эта тварь укусила мальчишку за ногу, он поскользнулся и стал падать, но успел подпрыгнуть вверх и ухватиться за задний карман джинсов Джо.
Джо ощупал рукой торчащие на ягодице нитки. Потом, тихо позвякивая молниями, осторожно обошел залитое лунным светом пятно.
Он снова подошел к краю моста и затаил дыхание. Эхо все еще звучало внизу.
Часы показывали без пяти три, может, чуть меньше.
Глаза бабуина, как всегда, были скрещены на блестящем носу; вдруг он повел ими справа налево и обратно. Обнажил желтые зубы. Из коробки зазвучал голос, словно кто-то сидящий внутри никак не мог откашляться.
— Говорит агент ХМ-07-34. Выхожу на связь с инспектором, сектор 86, квадрат В. Отвечайте. Отвечайте. Выхожу на связь…
— Инспектор слушает, — вдруг откликнулась со своего пьедестала фигурка мраморного старца. — Докладывайте.
— Эксперимент проходит успешно, сэр. Реакции объекта на…
— Да-да, конечно, — перебил старец. — Знаю, знаю. Но вы ведь не можете, так сказать, некоторым образом не испытывать симпатии к подопытному.
Нарастающий смех был прерван грохотом в одной из нижних комнат, в свою очередь перекрытым тремя отчетливыми ударами часов — бом, бом, бом — причем второй удар звучал значительно громче первого и третьего.
Бабуин скосил глаза, чтобы посмотреть на часы, и как раз в это время Максимилиан открыл дверь: часы показывали семнадцать минут третьего.
Прошло полчаса с того времени, как Максимилиан вернулся с прогулки и с наслаждением предавался чтению.
— Макс! — дверь с шумом распахнулась, с размаху ударившись о книжную полку, и в комнату ворвался Джо. — Макс, оно чуть опять не прорвалось! Но я перехитрил его! Я заманил его ко рву, и оно свалилось туда…
— Ты это о чем?
— Оно хотело открыть запертую комнату! — захлебываясь, кричал Джо. — И выпустить! Но я не дал! — Он схватился за край стола. — Макс, не делай больше ничего такого! Макс, ну пожалуйста, никогда больше не делай!
Максимилиан только покачал головой. О, как ему хотелось, чтобы Джо больше никогда не врывался к нему, и теперь это уже стало самым сильным его желанием на свете.
— Чего не делать?
— Ну таких вот, как эти!
— Черт меня побери, Джо, не мог бы ты убраться подобру-поздорову отсюда, — он даже встал, сам изумленный силой собственного гнева и вполне осознавая, что подрагивание мускулов на лице есть не что иное, как судороги, вызванные этим пронзительным криком.
Джо попятился к двери. Он хотел было хоть что-нибудь сказать в ответ, но увы, губы его не смогли произнести ничего, кроме буквы «б», да и то какой-то дефективной. Он пробкой выскочил из комнаты и хлопнул дверью.