Председатель. — К какому времени относится ваше с ним знакомство?
Манасевич-Мануйлов. — Это было несколько лет тому назад, — я не помню… После того, как появилось это интервью, Распутин был страшно на меня обозлен: ему объяснили, что он сделал большую ошибку, что он рассказал, и он был страшно против меня восстановлен… Он говорил, что вышлет, сошлет меня!… После этого, я его совершенно не видел. К периоду назначения Штюрмера, когда Штюрмер был назначен, — мне кажется, уже я слышал и знал о том влиянии, которое имел Распутин. Меня во всем этом заинтересовало больше всего, как журналиста, — войти в этот мир, ознакомиться, и современем написать воспоминания, о чем я и говорил моему приятелю — Бурцеву… Я тогда решил найти какой-нибудь путь для того, чтобы повидать этого Распутина, — и после этого инцидента со статьей о бане… Я знал, что он бывает у некоторых журналистов. (Нужно сказать, что Штюрмер был уже председателем совета министров.) Я знал, что Распутин бывает у одного репортера Снарского (такой молодой человек), что там бывают ужины, на которые приезжает Распутин… Снарский мне сказал: «Завтра у меня будет Распутин: если хотите, приезжайте»… Я приехал около 12 часов ночи; помню, были какие-то две женщины, которых привез Распутин, был Снарский… Распутин меня встретил очень холодно и так посмотрел неприязненно… Но затем начали разговаривать, и он вдруг обращается ко мне и говорит: «Ты знаешь? меня на-днях убьют!». Я говорю: «Кто же?». — «Да! все, все готово для того, чтобы меня убить»… Я говорю: «Если ты знаешь, то наверное принимаешь меры»… — «Так! — говорит, — вот рука!… Вот видишь? — моя рука: вот эту руку поцеловал министр, и он хочет меня убить»… Так как он был выпивши, то, я думал, что просто — странная история… Назавтра, придя, я продолжал работать в «Новом Времени», и кто-то такой из репортеров говорит, что будто бы раскрыто покушение на жизнь Распутина… Начали тут расспрашивать: то, другое, — никаких подтверждений этого не было… Проходит несколько дней после этого, — мне звонит по телефону некий Симанович (этого Симановича я встречал в клубе литературно-художественном)…
Председатель. — Позвольте вас прервать: этот министр был А. Н. Хвостов?
Манасевич-Мануйлов. — Да.
Председатель. — Пожалуйста, продолжайте.
Манасевич-Мануйлов. — Звонит Симанович, что ему нужно меня видеть, и назначает мне время. Он является ко мне и говорит: «Вот, вы состоите при председателе совета министров, а ведь вы знаете, что готовится покушение на Распутина и что в этом деле принимает живое участие ни кто иной, как А. Н. Хвостов?
Председатель. — Позвольте вас спросить, чтобы покончить с этой встречей между вами и Распутиным: что там происходило — попойка, разговоры?
Манасевич-Мануйлов. — Нет, он держал себя очень властно. Говорил о том, что он может — все!… Но он был пьян, так что его словам я не придал значения… О Распутине я много вам расскажу для вас интересных вещей…
Председатель. — Итак, у вас был разговор с Симановичем…
Манасевич-Мануйлов. — Это в газетах не появится?
Председатель. — Нет.
Манасевич-Мануйлов.— Не потому, что я боюсь, а потому, что этим материалом я хочу воспользоваться…
Председатель. — Я вам сказал, что не появится.
Манасевич-Мануйлов. — Симанович рассказывает, что некий Ржевский должен совершить это убийство… Я говорю: «Какой Ржевский? кто такой? — сотрудник газеты?». (Дело в том, что я сейчас же вспомнил, что у нас, в «Вечернем Времени», был господин Ржевский, который появлялся в форме болгарского офицера, и, в конце концов, М. А. Суворин узнал целый ряд очень некрасивых деяний этого господина, и он был удален из редакции…) Оказалось, что этот самый и есть. Симанович очень путано, но, во всяком случае, установил факт, что Хвостов находится в сношениях с Ржевским и что хотят убить Распутина… Я счел нужным сейчас же доложить об этом Штюрмеру, и (помню, — это было в 12 часов ночи, — именно, ночью) я ему докладывал и спешил с этим, так как назавтра у Штюрмера был доклад у царя… Штюрмер отнесся к этому крайне недоверчиво: говорил: что это фантазия и, вероятно, — как он сказал, — какие-нибудь жидовские происки и шантаж против Хвостова, который ненавидит жидов… Я ему сказал, что я счел нужным доложить, — «затем, я думаю, что вам было бы полезно выслушать этого Симановича». Он говорит, что утром у него доклад и, если он найдет нужным, скажет об этом государю; но чтобы я привел этого Симановича, что он хочет от него услышать кое-что… Утром Штюрмер уехал в Царское Село. Днем я привез к нему этого Симановича. Симанович рассказал то же…