Щеголев. — Скажите пожалуйста, когда вам приходилось беседовать с членом Думы Малиновским, вам приходилось принимать от него сведения о тех наказах, которые он получал от Ленина? Различные наказы были. Были наказы по вопросам соединения или, вернее, разъединения отдельных частей фракции, по вопросу о партийной печати, о партийном органе, о литературе, об организации, и т. д. Он вам эти наказы предъявлял; вы говорили, что он вас осведомлял обо всем. Как вы относились к этим поручениям, принятым им от Ленина? Он проводил в жизнь эти наказы с вашего разрешения, или вы ему запрещали проводить эти наказы?
Виссарионов. — Я лично был против проведения.
Председатель. — В чем это выразилось?
Виссарионов. — В том, что я ему говорил.
Председатель. — Он не слушался вас?
Виссарионов. — Я не знаю, проводил ли он.
Председатель. — Не зная, проводил ли он, вы ему платили по пятьсот рублей?
Виссарионов. — Ведь такое было распоряжение.
Председатель. — Но ведь вы не были кассиром; вы были частицей мозга департамента полиции; поэтому мы позволяем себе задавать вам этот вопрос.
Виссарионов. — Ведь руководящая роль не у меня была. Если вы ознакомились с характером деятельности и с личностью директора, то, вероятно, пришли к заключению, что все было у него.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, московскому губернатору Джунковскому сообщали о судимости Малиновского за кражи, в связи с кандидатурой Малиновского?
Виссарионов. — Нет, кажется, не сообщали.
Председатель. — Когда Джунковский стал товарищем министра внутренних дел, то докладывали ему, как до него Золотареву, о деятельности Малиновского?
Виссарионов. — Да.
Председатель. — Так что, вам известно, что вами заагентуренный…
Виссарионов. — Не мною был проведен.
Председатель. — Ну, департаментом полиции, будем говорить. Кем бы то ни было, все-таки факт существования среди ваших агентов члена Центрального Комитета и члена Государственной Думы не был тайной для Золотарева и Джунковского?
Виссарионов. — Нет.
Председатель. — И они, выслушав ваш доклад, пользовались сообщениями, которые вы получали от Малиновского?
Виссарионов. — Сколько я помню, сообщения Малиновского докладывались директору, о чем он и делал отметки.
Председатель. — Но, во всяком случае, Золотарев и Джунковский были осведомлены?
Виссарионов. — Я, при Джунковском не имел свидания с ним, потому что вскоре уехал. Я об этом доложил в пути Джунковскому. Он сказал, что надо будет от него отойти. Затем: я в июле месяце сам ушел, а Малиновский, кажется, в 1914 году был освобожден от своих услуг.
Председатель. — Но ведь Джунковский вступил 25-го февраля 1913 года, а вы ушли только 23-го июля 1913 года.
Виссарионов. — У меня лично доклада товарища министра Джунковскому не было совсем.
Председатель. — Но вам, быть может, известно, что директор осведомил Джунковского?
Виссарионов. — Я не знаю.
Председатель. — А о Золотареве знаете?
Виссарионов. — Да.
Председатель. — А министры Макаров и Маклаков?
Виссарионов. — Относительно Маклакова не знаю, я не имел доклада. Относительно же Макарова неизвестно, говорил ли ему об этом директор. Я лично ему не говорил, потому что у меня к нему не было доклада. Я докладывал только товарищу министра.
Председатель. — Почему Малиновский отказался от звания члена Государственной Думы и бежал заграницу?
Виссарионов. — Это было без меня.
Председатель. — Так что вы не знаете?
Виссарионов. — Это в 1914 году.
Председатель. — Скажите, зачем вы ездили заграницу и что вы там делали?
Виссарионов. — Там был Гартинг, представитель нашего полицейского розыска. Было признано необходимым освободить Гартинга от услуг, потому что было указание на то, что он, кажется, будет обнаружен В. Л. Бурцевым, а вместе с тем, было дано поручение: так как бывший император ехал в Ракониджи на свидание с итальянским королем, принять меры физической охраны по пути следования, от станции Бельфор…
Председатель. — Но это формальная задача?
Виссарионов. — Ознакомиться с составом той агентуры, которая была в распоряжении Гартинга и Андреева.
Председатель. — Вы это сделали?
Виссарионов. — Я отчасти видел.
Председатель. — Что же, ваши агенты, входили в состав заграничных групп, участвовали в собраниях?
Виссарионов. — Там ни одного серьезного не было.
Щеголев. — А кто был вам предъявлен?
Виссарионов. — Я видел одну даму; если не ошибаюсь, ее фамилия Шишмарева.
Председатель. — Та дама, у которой был салон для русских эмигрантов?
Виссарионов. — Я не знаю, был ли у нее салон.
Председатель. — Она получала пятьсот рублей?
Виссарионов. — Она много получала.
Председатель. — Ну, а еще кто был?
Виссарионов. — Затем, небольшие сотрудники, которые входили в разные собрания, столовые и, получая сведения, сообщали. Тех, кто называется партийными сотрудниками, я там не видел.
Щеголев. — А кто был представлен из маленьких сотрудников?
Виссарионов. — В. Л.[*] говорил, Патрик, кажется. Затем, врача я видел, с.-д. Житомирского. Других фамилий не помню.
Щеголев. — Вы можете подробно сказать об этой даме? По какой партии она давала сведения?
Виссарионов. — Она близко стояла к Минору. О тех лицах, которые бывали в доме Минора, она сообщала; но ее сведения были отрывочные.
Щеголев. — А почему ей платили такие большие деньги?
Виссарионов. — Это до меня было назначено, я не знаю.
Щеголев. — А как ее кличка была?
Виссарионов. — Там Красильников переменил все клички на французские; не помню.
Щеголев. — В бытность вице-директором вам не приходилось подписывать бумаг по поводу выдаваемого этой сотруднице гонорара?
Председатель. — Об уменьшении или увеличении гонорара?
Виссарионов. — Вероятно, давал.
Председатель. — Скажите, вы были командированы на юг, в связи с забастовкой в черноморском флоте?
Виссарионов. — Забастовки в черноморском флоте не было.
Председатель. — Т.-е. не было забастовки или вы не были?
Виссарионов. — Забастовки не было.
Председатель. — Я имею в виду коммерческий флот, а не военный.
Виссарионов. — Это не в Севастополе, а в Николаеве. Да, был.
Председатель. — Там был заагентурен, говоря термином департамента полиции, один из руководителей этой забастовки?