Спиридович. — Ратко это собирал, и мы расписывались в прочтении.
Олышев. — Этот отдел не заведывал внутренней охраной, внутренним розыском?
Спиридович. — Нет, розыска безусловно не было.
Олышев. — Это была сводка материала для доклада государю о внутреннем положении России?
Спиридович. — Да.
Председатель. — Вы были в каких-нибудь отношениях с Распутиным?
Спиридович. — За те девять или десять лет, когда Распутин подвизался тут, я его видел, может быть, раза три или четыре — кажется, в 1915 году.
Председатель. — Где вы его видели?
Спиридович. — В первый раз он приехал ко мне на квартиру в Царское Село, часа в 3 или в 4, чтобы просить устроить одного его родственника.
Председатель. — В каком отношении устроить?
Спиридович. — Дать ему какое-нибудь место. Это, кажется, маленький чиновник; его фамилия Бабиенко. Пробыл он у меня несколько минут, может быть полчаса, он торопился — ему нужно было ехать дальше.
Председатель. — Сколько времени, вы говорите, он у вас пробыл?
Спиридович. — Минут двадцать может быть. Я помню, он на часы все смотрел, так как торопился.
Председатель. — Что же он делал в течение этих двадцати минут?
Спиридович. — Он предлагал вопросы, ходил по комнате, смотрел картины, рассматривал все, спрашивал о моем положении — как, что, где жена, где дети.
Председатель. — Разве жена и дети ваши были в то время не при вас?
Спиридович. — Кажется, дочь была в Петрограде. Тогда я не был еще женат.
Председатель. — А в другой раз при каких условиях вы видели Распутина?
Спиридович. — Просьбы его я не исполнил. Помню, что, кажется, месяцев через шесть или семь, уже вернувшись во время войны, я узнал, что он остался очень недоволен тем, что я не исполнил его просьбы. А устроить этого человека я не хотел по многим причинам; между прочим, до меня дошли сведения, что он человек нехороший. Может быть, впрочем, я и устроил бы, если бы кто-нибудь другой просил.
Председатель. — Но ведь просьбу Распутина опасно было не исполнить?
Спиридович. — У меня, относительно Распутина была своя линия поведения; может быть она и являлась отчасти причиною того, что на меня немножко косо смотрели. Я его за девять лет ни разу не видал, он первый ко мне пришел.
Председатель. — Может быть, на этом и основывалось нерасположение к вам бывшей императрицы?
Спиридович. — Это можно было как угодно понимать. Не могу сказать, однако, чтобы у нас было безусловное нерасположение к Распутину.
Председатель. — У кого?
Спиридович. — У Дедюлина, Дрентельна, Орлова; это все лица, при которых он появился.
Председатель. — Ваши охранные агенты не доносили вам о приездах Распутина в Царское к Вырубовой и во дворец?
Спиридович. — Им было сказано, что, они должны совершенно не интересоваться.
Председатель. — Почему?
Спиридович. — Однажды императрица прямо сказала министру двора, что за ней шпионят. Правда, это относилось, не к моим людям, — не в моем районе это было. Если Распутин приезжал в такие часы, когда на улице стоял мой наряд, они могли, конечно, его видеть, но специально наряд не выставляли. Мои люди могли видеть его только на вокзале.
Председатель. — А кого вы еще знаете из лиц, бывавших в Царском? Например, князя Андроникова?
Спиридович. — Князя Андроникова я знал. Я у него был раз, и он у меня был.
Председатель. — Вам известно, что он был в хороших отношениях с Воейковым?
Спиридович. — Я знал, что отношения у них были какие-то странные; в разговорах с третьими лицами, Воейков говорил, что он Андроникова терпеть не может, а, между тем, Андроников говорил, как я слышал стороной, что Воейков с ним в отличных отношениях. Их отношения всегда являлись большой загадкой. С Андрониковым я у Воейкова никогда не встречался.
Председатель. — А как вы представляли себе общественное положение Андроникова?
Спиридович. — Я, в сущности говоря, узнал Андроникова только тогда, когда Хвостов сделался министром. Тогда о нем стали много говорить.
Председатель. — Почему?
Спиридович. — Шла молва, что он принимал участие в получении Хвостовым поста, хотя, в чем это участие выразилось, я не знаю. Андроников говорил, что он в очень хороших отношениях с Хвостовым. В Царском Селе я никогда Андроникова не видел. Мне думалось, что, может быть, Андроников нарочно устраивает так, чтобы говорили о его близких, хороших отношениях к Воейкову. А, может быть, Воейков скрывал что-нибудь касательно своих отношений с ним, имея свои основания для этого.
Председатель. — Скажите, у вас было несколько сот человек агентов. Состояние агента освобождало от воинской повинности?
Спиридович. — Да, освобождало. Об этом была официальная переписка, и был указ.
Председатель. — Вы помните некоего Церингера?
Спиридович. — Нет, не помню.
Председатель. — А он был принят вами на службу, этот Церингер?
Спиридович. — Не помню совершенно.
Председатель (показывает ему бумагу). — Вот будьте добры прочесть. Кто же этот Церингер?
Спиридович. — Должно быть, это один из нескольких человек, которые были переданы в распоряжение дворцового коменданта. Вероятно, там есть список.
Председатель. — Для какой надобности эти лица были переданы дворцовому коменданту?
Спиридович. — Не могу знать.
Председатель. — Но ведь это ваши подчиненные?
Спиридович. — Нет, это подчиненные высшего начальства и принятые по его приказанию. У меня только документы были.
Председатель. — Но этот Церингер, ваш подчиненный, не значится в списках. Вот передо мною список нижних чинов, состоящих на службе в охранной агентуре, подведомственной дворцовому коменданту. В этом списке значится 197 лиц. Потом еще список.
Спиридович. — Значит, была дополнительная бумага.
Председатель. — Но вы помните Церингера или нет?
Спиридович. — Нет, безусловно не помню. Вероятно, это один из категории тех, которые были приняты по приказанию дворцового коменданта.
Председатель. — Вы утверждаете, что этот Церингер был принят вами по приказанию дворцового коменданта?
Спиридович. — Из списка можно усмотреть, в чьем распоряжении он состоял.
Председатель. — Замечательно то, что в списке значатся все младшие чины, — матросы и т. п., а Церингер коллежский регистратор, так что он как бы не по чину здесь и выделяется из общего списка.
Спиридович. — Раз я его не помню, то там безусловно должно быть написано, в чьем распоряжении он состоит. Разрешите посмотреть, он безусловно там должен быть.
Председатель. — Пропущенный в списках ваших агентов, Церингер получает удостоверение из агентуры о том, что он был зачислен по мобилизационному отделу, то-есть мобилизационный отдел был уведомлен о том, что этот человек не подлежит призыву на военную службу. А затем этот Церингер, в тот день, к которому относится ваш рапорт мобилизационному отделу, выбыл зачем-то в г. Александровск.