22. Член Гос. Думы Ознобишин составил описание нашего путешествия заграницу (делегации законодательных учреждений). Я ему дал письмо в главное управление по делам печати, чтобы помочь издать эту книгу. Издана ли эта книга — мне неизвестно. Помнится, на издание была определена сумма не более 3.000 р., а может быть гораздо меньше.
23. Митрополита Питирима я видел впервые при его назначении, когда был товарищем председателя Гос. Думы. По его приезде я сделал ему визит. Он отдал его Родзянко, так как я был у него официально. Я слышал позже от Родзянко, что он говорил митрополиту о невозможности его знакомства с Распутиным, о коем идет слух, на что митрополит ответил уклончиво. После своего назначения я видел его довольно часто и любил бывать у него. Он тоже ко мне приезжал, относился очень ласково. Раньше он пользовался влиянием при дворе, и я слышал, что А. Н. Хвостов и Штюрмер часто бывали у него вместе с Распутиным. В мое время на царя имел влияние Шавельский (протопресвитер), а влияние митрополита, по неизвестным мне причинам, упало. Митрополит был защитником начала выборного духовенства от прихода и обеспечения такового от казны; эта реформа и мне казалась полезной. Она разрабатывалась в особой комиссии при синоде. Б. царь был согласен на обеспечение духовенства, но установление выборного духовенства находил несвоевременным (это было влияние Распутина). Предположения синодской комиссии в жизнь не прошли и в совете министров не рассматривались. Способ их проведения в жизнь по 87 ст. или 86 ст. также решон не был. В Гос. Думе я слышал, что митрополит был хорош с Распутиным и что это обусловило его выбор в петроградские митрополиты. До этого он был экзархом Грузии, свою епархию очень любил и там его любили. Вызов его секретаря (Осипенко, кажется) свидетелем по делу Мануйлова беспокоил митрополита. Он советовался со мною по этому делу. Я дать ему решительного совета не мог и ссылался на статьи закона, напечатанные на повестке. Был ли его секретарь на суде — не знаю, но более разговоров у меня с митрополитом по этому поводу не было. Причину своих опасений по случаю вызова его секретаря в суд митрополит объяснил нежелательностью разговоров о нем на суде. «Будут лишние разговоры», — как он говорил. Я слышал, что Осипенко был дружен с Мануйловым, когда он был при Распутине, и они вместе кутили; я слышал также, что он берет взятки. Я ему подарил 100 рублей. Митрополита беспокоили газетные статьи против него. По его просьбе я говорил об этом с Плеве. Подобные статьи оказались запрещенными перечнем, которым и руководствовалась цензура. Я также находил, что бранных статей против старого члена синода[*] помещать нельзя без цензуры. Незадолго до процесса Мануйлова я был у митрополита вместе с Н. А. Добровольским. Митрополит и ему высказывал беспокойство по поводу того, что присутствие на суде его секретаря поведет за собою разговоры в обществе и печати. Добровольский успокоил его, говоря, что неприятных последствий из-за явки свидетелем его секретаря митрополиту не будет. Видел у митрополита Раева. Разговор тогда шел о реформе прихода, которой Раев был сторонником.
24. По делу ареста рабочих секций военно-промышленного Комитета я забыл показать, что не все депутаты были сразу арестованы (Гвоздев по болезни, других не нашли). После мне говорил Васильев, что Онисимов[*] (кажется) выразил согласие отсидеть положенный срок и что надо будет принять меры, как это обыкновенно делается, для облегчения его участи (допустить побег или просить о помиловании). Сведения о движении будут доставляться департаменту, как прежде.
25. В связи с показаниями моими по делу Хвостова и моими предположениями, что оно находится в связи с распространением фальшивых денег в России и вспоминая отчет в расходовании 325 тысяч (кажется), который я видел при допросе своем, у меня является мысль, что на расходы по рабочему движению в его время тратились фальшивые деньги (там, помнится, показана цифра 130 тысяч руб.). В папке бумаг, переданной мною моему служащему Павлу Савельеву, о которой показываю в п. 16-м, находятся мои доклады царю, черновики моих писем к нему и к царице, письма Вырубовой и другие бумаги, а также несколько фотографий, снятых с Распутина после его убийства. Между ними есть мое письмо к царю — ответ или, вернее, разбор письма Г. Клопова, данного мне царем для прочтения и отзыва; главные положения моего письма составлены при помощи Гурлянда и пополнены мною; письмо касается своевременности экономических, а не политических реформ, отношений к Гос. Думе, оценки политического настроения в государстве, несвоевременности собраний, совещаний под председательством царя, говорится также об аресте рабочих депутатов военно-промышленного комитета и суде над ними, говорится, что жизнь укажет правильность этого шага; имеются также заключения о тогдашнем правительстве.