Эдгар Аллан По. Падение дома Ашеров
| Son coeur est un luth suspendu; Sitot qu'on le touche il resonne. De Béranger. | "Son coeur est un luth suspendu; Sitot qu'on le touche il resonne". ["Сердце его - как лютня, Чуть тронешь - и отзовется" (франц.).] Беранже |
| DURING the whole of a dull, dark, and soundless day in the autumn of the year, when the clouds hung oppressively low in the heavens, I had been passing alone, on horseback, through a singularly dreary tract of country, and at length found myself, as the shades of the evening drew on, within view of the melancholy House of Usher. | Весь этот нескончаемый пасмурный день, в глухой осенней тишине, под низко нависшим хмурым небом, я одиноко ехал верхом по безотрадным, неприветливым местам - и наконец, когда уже смеркалось, передо мною предстал сумрачный дом Ашеров. |
| I know not how it was-but, with the first glimpse of the building, a sense of insufferable gloom pervaded my spirit. | Едва я его увидел, мною, не знаю почему, овладело нестерпимое уныние. |
| I say insufferable; for the feeling was unrelieved by any of that half-pleasurable, because poetic, sentiment, with which the mind usually receives even the sternest natural images of the desolate or terrible. | Нестерпимое оттого, что его не смягчала хотя бы малая толика почти приятной поэтической грусти, какую пробуждают в душе даже самые суровые картины природы, все равно - скорбной или грозной. |
| I looked upon the scene before me-upon the mere house, and the simple landscape features of the domain-upon the bleak walls-upon the vacant eye-like windows-upon a few rank sedges-and upon a few white trunks of decayed trees-with an utter depression of soul which I can compare to no earthly sensation more properly than to the after-dream of the reveller upon opium-the bitter lapse into every-day life-the hideous dropping off of the veil. | Открывшееся мне зрелище - и самый дом, и усадьба, и однообразные окрестности - ничем не радовало глаз: угрюмые стены... безучастно и холодно глядящие окна... кое-где разросшийся камыш... белые мертвые стволы иссохших дерев... от всего этого становилось невыразимо тяжко на душе, чувство это я могу сравнить лишь с тем, что испытывает, очнувшись от своих грез, курильщик опиума: с горечью возвращения к постылым будням, когда вновь спадает пелена, обнажая неприкрашенное уродство. |
| There was an iciness, a sinking, a sickening of the heart-an unredeemed dreariness of thought which no goading of the imagination could torture into aught of the sublime. | Сердце мое наполнил леденящий холод, томила тоска, мысль цепенела, и напрасно воображение пыталось ее подхлестнуть - она бессильна была настроиться на лад более возвышенный. |
| What was it-I paused to think-what was it that so unnerved me in the contemplation of the House of Usher? | Отчего же это, подумал я, отчего так угнетает меня один вид дома Ашеров? |
| It was a mystery all insoluble; nor could I grapple with the shadowy fancies that crowded upon me as I pondered. | Я не находил разгадки и не мог совладать со смутными, непостижимыми образами, что осаждали меня, пока я смотрел и размышлял. |
| I was forced to fall back upon the unsatisfactory conclusion, that while, beyond doubt, there are combinations of very simple natural objects which have the power of thus affecting us, still the analysis of this power lies among considerations beyond our depth. | Оставалось как-то успокоиться на мысли, что хотя, безусловно, иные сочетания самых простых предметов имеют над нами особенную власть, однако постичь природу этой власти мы еще не умеем. |
| It was possible, I reflected, that a mere different arrangement of the particulars of the scene, of the details of the picture, would be sufficient to modify, or perhaps to annihilate its capacity for sorrowful impression; and, acting upon this idea, I reined my horse to the precipitous brink of a black and lurid tarn that lay in unruffled lustre by the dwelling, and gazed down-but with a shudder even more thrilling than before-upon the remodelled and inverted images of the gray sedge, and the ghastly tree-stems, and the vacant and eye-like windows. | Возможно, раздумывал я, стоит лишь под иным углом взглянуть на те же черты окружающего ландшафта, на подробности той же картины - и гнетущее впечатление смягчится или даже исчезнет совсем; а потому я направил коня к обрывистому берегу черного и мрачного озера, чья недвижная гладь едва поблескивала возле самого дома, и поглядел вниз,- но опрокинутые, отраженные в воде серые камыши, и ужасные остовы деревьев, и холодно, безучастно глядящие окна только заставили меня вновь содрогнуться от чувства еще более тягостного, чем прежде. |
| Nevertheless, in this mansion of gloom I now proposed to myself a sojourn of some weeks. | А меж тем в этой обители уныния мне предстояло провести несколько недель. |
| Its proprietor, Roderick Usher, had been one of my boon companions in boyhood; but many years had elapsed since our last meeting. | Ее владелец, Родерик Ашер, в ранней юности был со мною в дружбе; однако с той поры мы долгие годы не виделись. |
| A letter, however, had lately reached me in a distant part of the country-a letter from him-which, in its wildly importunate nature, had admitted of no other than a personal reply. | Но недавно в моей дали я получил от него письмо - письмо бессвязное и настойчивое: он умолял меня приехать. |
| The MS. gave evidence of nervous agitation. | В каждой строчке прорывалась мучительная тревога. |
| The writer spoke of acute bodily illness-of a mental disorder which oppressed him-and of an earnest desire to see me, as his best and indeed his only personal friend, with a view of attempting, by the cheerfulness of my society, some alleviation of his malady.
~ 1 ~
|