Роско Орландо пытался казаться радушным и благожелательным: он улыбался, кивал, поддакивал, но было очевидно, что мысли его далеко. И глаза тоже. И уши. Они были там, где находились Пресиоза Макналти и Робин Моррелл. Ведь теперь речь шла не о картинах и не о стенах, которые они должны были украсить, и не о колоннах, мимо которых проходила бы публика, чтобы полюбоваться ими. Теперь речь шла о самих сейфах, о капиталах, вкладах, сверхприбыли, неделимой прибыли, наконец, о его собственных пятистах акциях, о его положении, кредитоспособности, чести... Неужели этот художник не может спокойно есть свой обед? А искусство пусть провалится ко всем чертям!
Юдокси Пенс тоже взглянула на новую картину и сравнила ее по духу и качеству исполнения с теми полотнами, что она недавно добавила к своей собственной коллекции. Она тоже попыталась заговорить с хозяином о провалившихся планах великолепной отделки «Грайндстоуна», но Роско Орландо отделался от нее так же, как и от Дилла.
«Очень хорошо, сэр, — воинственно подумала Юдокси. — Если мне не дают говорить здесь, я поговорю в другом месте, и не с вами, а кое с кем еще. Любуйтесь этой несчастной выскочкой и слушайте ее болтовню, если вам так нравится. Все равно я знаю, как добиться своего».
Пресиоза явилась во всем великолепии и оттого выглядела, словно карманная книжка, слишком роскошно переплетенная для такого издания. На ней было платье из желтого тюля, мать приколола к корсажу своей девочки огромный букет красных роз и нанизала на ее пухлые пальчики множество колец. Ее каштановые волосы слегка вились у висков и свободно падали на плечи, а щеки горели более ярким румянцем, чем обычно.
Робин Моррелл, который, разумеется, должен был вести Пресиозу к столу, буквально накинулся на нее. Он словно сорвал с дерева персик и жадно впился в него зубами, — и казалось, что сок течет у него по подбородку. Однако ему не довелось насладиться: персик оказался не мягче косточки, а кожица была горькой. Глаза у Пресиозы горели не меньше, чем щеки, но не от оживления или удовлетворенного тщеславия, как полагали некоторые, а скорее от возмущения и твердой решимости не уступать.
Вирджилия заметила, что Юфросин Макналти непрерывно наблюдает за Пресиозой с одной стороны, а Роско Орландо Гиббонс так же внимательно наблюдает с другой. Когда Дилл спросил Вирджилию: «Что это значит?» — та ответила: «Предоставь все мне. Непосвященный ничего здесь не поймет. Но я разузнаю все, прежде чем покину этот дом».
Роско Орландо поторопил мужчин отдать должное ликерам и сигарам — предстояли более важные дела. Джойс, который уже считал себя знатоком в подобных вещах, был готов возмутиться такой бесцеремонностью хозяина. Джеймс Макналти, не видевший дальше своего носа и полагавший, что приглашен сюда из-за своего растущего влияния в деловом мире, отблагодарил хозяина за приглашение тем, что с довольным видом рассказал несколько пикантных анекдотов. Дамы, оставшись одни, занялись, как обычно, разговорами.
Пресиоза, избавленная на время от назойливых ухаживаний Моррелла, сидела в гостиной на диване с Медорой Джойс, гордая и польщенная тем вниманием, которое оказала ей «юная матрона» — самая очаровательная из всех присутствующих. А тем временем Вирджилия, укрывшись с Элизабет в темном уголке библиотеки, пыталась выведать у нее, что происходит. Элизабет ничего толком не знала, но, как и многие другие в таких случаях, сообщала более важные сведения, чем ей самой казалось. Разумеется, для Вирджилии их было недостаточно, но они совпали с другими сведениями, которые ей стали известны на следующий день из иных источников.
Когда Моррелл при первом же удобном случае прошел с Пресиозой в оранжерею, Вирджилия выказала к их исчезновению такой же интерес, как и Юфросин Макналти и сам Роско Орландо. Она знала, что́ должно было вот-вот произойти, и догадывалась, в связи с чем.
А когда Робин Моррелл выскочил из оранжереи, она сразу поняла, что произошло. Из-за пустяка никто бы не смотрел таким растерянным и ошеломленным. Да, эта несносная девчонка отказала Морреллу. Одно дело, когда она, Вирджилия, отказала Ричарду, но Робин-то вполне подходит для Пресиозы!
Пресиоза не стала объяснять свой отказ. Моррелл, как и ее мать, не знал, что Пресиоза считает себя навсегда связанной с Игнасом Прочновым.
Роско Орландо подошел к Юдокси. Губы у него побелели.