Каждым словом отходила всё дальше, а его брови нахмурились ещё сильней. Когда я отошла на расстоянии вытянутой руки, Адам удержал меня за указательный палец, а я, пересилив себя, одернула руку. Его лицо полное боли, зеленые глаза, которые метались по коридору, было последнее, что я увидела, когда пошла к лифту.
Когда вошла в лифт и обернулась, то увидела, что он так и стоит на том же месте, смотря прямо мне в глаза.
— Прощай, — прошептала я, и двери лифта закрылись, прерывая наш зрительный контакт.
Глава 30. Алекс
Алекс
Из зыбкого сна меня вывел голос матери. Сквозь силы, я открыл глаза, и свет ослепил мои глаза.
Приоткрыв глаза, я попытался встать, но всё тело словно придавило бетонной плитой. Я недовольно промычал и смог пошевелить лишь одной рукой, а вторая даже не далась пошевелиться.
— Сынок! — пропищала мать, голос которой я сразу узнал.
— Мам, — хрипло прошептал я, и с трудом полностью открыл глаза.
Меня окружили люди в белых одеждах, мужчина и пару молоденьких медсестер в форме кружили вокруг меня.
— Как вы себя чувствуете? — щелкнув пальцами и проведя фонариком перед глазами, спросил мужчина в белом халате.
— Словно меня переехал поезд, — прохрипел я, а мужчина глухо усмехнулся.
В моей памяти вспышками появлялись образы, воспоминания. Воспоминания об аварии. Как у меня хватило ума сесть за руль? Почему я тогда об этом не подумал?
— Вы знаете, почему вы больнице? — спокойно спросил врач.
— Догадываюсь.
Он проверял мои реакции, сообщая, что всё в порядке. Он всё твердил, что я в рубашке родился. Повернув голову, увидел в дверях брата. Он, сложив руки на груди, смотрел на меня, а я на него. Его поджатые губы говорили о том, что он готов меня убить.
Когда доктор покинул палату, вся моя семья подошли ко мне, а я хотел лишь поговорить с братом. Поговорить о ней. Мне нужно было это.
Мать рыдала, а я смотрел лишь на Адама. Он словно читал мои мысли, но при этом сам молчал.
— Мам, пап, оставьте нас, пожалуйста, — хрипло сказал я, а они лишь переглянулись, — Всё будет хорошо, обещаю.
Они ещё раз переглянулись, и отец вывел мать из палаты, закрыв за собой дверь.
— Нотации будешь читать? — сказал я спокойно, а Адам присел на край кровати и, сощурив глаза, посмотрел на меня.
— Ты ведь не это хочешь спросить?
— Ты прав, не это. Как она?
— Она была здесь в первый день, — глухо ответил Адам, а я нахмурил брови.
— Сколько я здесь?
— Почти месяц, — поджав губы, смотрел на меня брат пристально. — Ты пару раз приходил в себя, но снова отключался.
— А она…
— Нет, она не со мной. Она ушла, — нахмурив брови, сказал Адам, а я не понял его ответа, — Совсем ушла. Уволилась, съехала с квартиры и уехала черт знает куда.
— И всё? — удивленно спросил я, а Адам лишь глухо усмехнулся.
— Нет, не всё, — он встал с кровати и подошёл к подоконнику. Он взял с него большой бумажный конверт и протянул мне, а потом немного ухмыльнулся и открыл его, вытащив оттуда лист бумаги.
Я взял в руки лист и посмотрел на содержание. С левой стороны листа была моя фотография и Мии, а текст примерное содержал фразы «ублюдок, который загубил жизнь», «играет чувствами за деньги», «пусть город знает героев в лицо». Я сглотнул и посмотрел на брата, который ехидно ухмылялся.
— И что это? — дернул я рукой с листком.
— Она была в типографии, когда я рассказал ей о тебе. Тысячи таких листовок могли быть в любой точке города. Ты был бы знаменитым, — усмехнулся Адам, а я лишь хмыкнул. — Переверни, там для тебя написано.
Я развернул лист и увидел красивый почерк и текст.
Если ты это читаешь, значит, ты всё-таки как таракан не убиваемый.
Как тебе моя статья? Я старалась. Я была готова унизить тебя, но, отчасти, начала сомневаться в этом после того, как узнала о том, что ты при смерти. В больнице. Скажу честно, что в тот момент я была разбита узнав о твоём состоянии. В тот момент, я пожалела не тебя, а твоих родителей. Они не заслужили иметь такого ничтожного сына, которым движет толпа. Ты мерзок, Алекс. Ты не достоин, быть братом, такого замечательного человека как Адам.
Поначалу я винила себя… из-за того, что словно дежавю накрыло меня. Я не думала, что смерть Питера вызовет у меня такие бурные эмоции, а твоя тем более.