Раздалось шипение бекона на сковородке — выстрелили из лазерного пистолета. Запахло, однако, не беконом, а чем-то сладковатым, и на пол шлепнулось что-то тяжелое.
Дайана Филомель как ни в чем не бывало задала следующий вопрос:
— Джон, ты говоришь о жизни твоего прототипа на Старой Земле?
— Нет.
— Ты — как кибрид — был на Старой Земле?
— Да, — ответил я. — Я пробудился там после смерти. В той же комнате на Пьяцца ди Спанья, в которой умер. Северна там не было, но доктор Кларк сказал, что были другие...
— Он псих, — изумленно сказал Гермунд. — Старая Земля погибла четыре века назад... Разве кибриды могут жить столько?..
— Не могут, — отрезала Дайана. — Заткнись и дай мне закончить дело. Джон, почему Техно-Центр... вернул тебя?
— Мне точно неизвестно.
— Это как-то связано с гражданской войной, которая идет между ИскИнами?
— Возможно, — сказал я. — Вероятно. — Она задавала интересные вопросы.
— Какая группа создала тебя? Богостроители, Ортодоксы или Ренегаты?
— Не знаю.
Послышался вздох досады.
— Джон, ты кому-нибудь сообщал, где находишься и что с тобой происходит?
— Нет, — ответил я.
Этот запоздалый вопрос свидетельствовал о весьма скромных умственных способностях дамы: ей следовало задать его гораздо раньше.
Гермунд тоже вздохнул, но, скорее, с облегчением.
— Отлично, — пробормотал он. — Давай убираться отсюда, пока...
— Джон, — методично продолжала Дайана, — знаешь ли ты, почему Гладстон затеяла эту войну с Бродягами?
— Нет, — ответил я. — Или, вернее, на то существует масса причин. Самая вероятная — она хочет что-то выторговать у Техно-Центра.
— Каким образом?
— Руководящие элементы постоянной памяти Техно-Центра боятся Гипериона, — сказал я. — Гиперион — единственная неизвестная переменная в Галактике, где все переменные известны.
— Кто боится, Джон? Богостроители, Ортодоксы или Ренегаты? Какая из групп ИскИнов боится Гипериона?
— Все три, — ответил я.
— Дерьмо, — прошептал Гермунд. — Послушай, Джон... Гробницы Времени и Шрайк связаны со всем этим?
— В каком-то смысле — да.
— В каком же? — быстро спросила Дайана.
— Не знаю. Никто не знает.
Гермунд или кто-то другой со злобой ударил меня в грудь.
— Хочешь сказать, что Консультативный Совет Техно-Центра не предсказал результата этой войны, этих событий? — прорычал Гермунд. — Думаешь, я поверю, что Гладстон и Сенат решились на войну, не имея прогноза?
— Нет, — ответил я. — Прогноз был сделан много веков назад.
Дайана Филомель ахнула, как ребенок, увидевший сладкое.
— Что за прогноз, Джон? Расскажи нам все.
У меня пересохло во рту. Сыворотка-правдосказ впитала всю мою слюну.
— Была предсказана война, — сказал я. — Кто именно отправится в паломничество к Шрайку. Предательство Консула Гегемонии. Он включил устройство, которое откроет — открыло — Гробницы Времени. Проклятие Шрайка. Последствия войны и Проклятия...
— Что же это за последствия, Джон? — жадно прошептала женщина, с которой я занимался любовью всего несколько часов назад.
— Крах Гегемонии, — сказал я. — Разрушение Великой Сети. — Я попытался облизнуть губы, но язык пересох. — Гибель человечества.
— О Иисус и Аллах, — прошептала Дайана. — Есть ли шанс, что предсказание не сбудется?
— Нет, — сказал я. — Точнее, все зависит от событий на Гиперионе. Остальные переменные учтены.
— Убей его! — закричал вдруг Гермунд Филомель. — Убей эту штуку... чтобы мы могли убраться отсюда и оповестить Харбрит и остальных.
— Хорошо, — сказала леди Дайана. Затем секундой позже: — Нет, не лазер, идиот ты эдакий. Мы введем смертельную дозу алкоголя, как и планировалось. Подержи манжет, а я прикреплю капельницу.
На мою правую руку надавили. Секундой позже раздались взрывы, меня тряхнуло воздушной волной, потом запахло дымом и озоном. Завизжала женщина.
— Снимите с него манжету, — приказал Ли Хент.
Я увидел его перед собой, все еще одетого в строгий серый костюм. Вокруг толпились десантники службы безопасности в полной силовой экипировке и комбинезонах из «хамелеоновой кожи». Один из них, вдвое выше Хента, повесил на плечо свою «адскую плеть» и бросился выполнять приказ.
По одному из оперативно-тактических каналов, тому самому, который я контролировал в течение некоторого времени, я увидел транслируемое изображение самого себя — голого, распятого на кровати, с осмотической манжетой на руке и кровоподтеком во всю грудную клетку. Дайана Филомель, ее муж и один из головорезов лежали среди щепок и осколков на полу, оглушенные, но живые. Еще один бандит валялся на пороге. Верхняя часть его тела — та, что была в комнате, — напоминала хорошо поджаренный бифштекс.