— Я буду снаружи, босс, — произносит он. А затем...
Щелчок.
Глава 7
— Что ж, Кристина... добро пожаловать в Вудбери, — для начала Губернатор ослепительно улыбается раненной женщине хорошо заученной улыбкой. — Могу я спросить, откуда ты?
Кристина делает глубокий вдох, смотрит вниз на свою повязку. По какой-то пока неясной для нее самой причине, она чувствует необходимость сохранить в секрете телестанцию, на которой она работала. Вместо этого она просто говорит:
— Пригород Атланты, нам там довольно туго пришлось.
— А я из Уэйнсборо, такого маленького забытого Богом городка возле Саванны, — его усмешка становится шире. — Никаких наворотов, в отличие от богатых кварталов Хот-Ланты.
Она пожимает плечами:
— Уж кто-кто, а я уж точно не богата.
— Теперь там всё покатилось к чёртовой матери, правда? Кусачие выиграли эту войну, — он адресует ей очередную ухмылку. — Или же ты знаешь что-то такое, чего не знаю я.
Она пристально смотрит на него, не проронив ни слова.
Улыбка Губернатора гаснет.
— Могу я спросить, как ты оказалась в том вертолёте?
Какое-то мгновение она колеблется.
— Пилот был... моим другом. Его звали Майк, — она отбрасывает свою сдержанность. — Проблема в том, что я обещала ему христианское погребение.— Она ощущает жар от взгляда Губернатора, словно от печи. — Как вы думаете, я могла бы это устроить?
Стройный мужчина придвигает свой стул ближе к постели.
— Я думаю, мы должны быть в состоянии оказать тебе эту услугу... вот только... если ты будешь играть по правилам.
— Если я — что?
Губернатор пожимает плечами.
— Просто ответь на несколько вопросов. И всё.
Он достаёт из кармана своего жилета пачку жевательной резинки Juicy Fruit, вытаскивает одну пластинку и кладёт её в рот. Он предлагает пластинку и ей. Она отказывается. Он убирает жвачку и придвигает стул ещё ближе.
— Видишь ли, Кристина... дело в том... я несу ответственность за своих людей. Это некая... проверка фактов, к которой я стал склонен в последнее время.
Она смотрит на него.
— Я скажу вам всё, что вы хотите знать.
— Вы с пилотом были одни? Или до полета с вами были и другие люди?
Она снова с усилием сглатывает, мысленно подготавливаясь.
— Мы зимовали с несколькими людьми.
— Где?
Она пожимает плечами.
— Да знаете... то тут, то там.
Губернатор улыбается и качает головой.
— Слушай сюда, Кристина... так дело не пойдёт.— Он рывком ставит стул напротив каталки — достаточно близко, чтобы она могла почувствовать его запах: смесь сигарет, жевательной резинки и чего-то неразличимого, вроде тухлого мяса — и теперь разговаривает мягко: — Хороший адвокат в суде увидел бы возможность протестовать на основании того, что свидетель утаивает информацию.
Похоже, он собирается пересечь все границы, твердит голос у Кристины в голове, ему нельзя доверять, он способен на всё. Практически шёпотом она говорит:
— Я не знала, что я здесь под следствием.
Вытянутое, изборождённое складками лицо Губернатора меняется, благожелательность бесследно исчезает.
— Тебе не нужно меня бояться.
Она смотрит на него.
— Я вас и не боюсь.
— Правда заключается в том, что я не хочу никого принуждать делать что-то против его воли... никто не должен пострадать. — С небрежным жестом человека, расправляющего свои манжеты, он кладёт узловатую руку на край постели, между её бёдер, провоцируя — не касаясь её, только оставив руку между её перебинтованных ног. Его взгляд не двигается — он всецело сосредоточен на ней. — Правда в том... что я сделаю всё что угодно, чтобы быть уверенным, что эта община выживет. Ты понимаешь?
Она смотрит вниз, на его руку, на грязь под его ногтями.
— Да.
— Почему бы тебе не продолжить свой рассказ, милая, а я послушаю.
Кристина с болезненным вздохом меняет позу. Она неотрывно смотрит на свою повязку.
— Я работала на 9 канале, в филиале канала Fox в Северной Атланте. Была сегментным продюсером... продажа домашней выпечки, потерявшиеся животные и всё такое. Работала в той большой башне на Пичтри, которая с вертолётной площадкой на крыше.— Ей становится тяжело дышать; когда она говорит, боль сдавливает грудь. — Когда случилась эпидемия, около двадцати из нас оказались в ловушке на станции... Мы жили за счёт продуктов из кафетерия на пятом этаже... потом стали брать вертолёт для вылазок за припасами. — На секунду у неё перехватывает дыхание.
Губернатор внимательно смотрит на неё.
— Там ещё остались припасы?
Кристина качает головой.
— Ничего... ни еды... ни оружия... ничего. Когда продукты закончились, люди начали набрасываться друг на друга. — Она закрывает глаза, пытаясь остановить нахлынувший поток воспоминаний, похожих на кадры спецрепортажа с места боевых действий: забрызганные кровью мармиты, помехи на всех мониторах, чья-то отрезанная голова в заплесневевшей морозильной камере, вопли в ночи... — Майк защищал меня, благослови Господь его доброе сердце... Он был пилотом на перевозках... мы давно работали вместе... и в конце концов он и я... нам удалось прокрасться на крышу и угнать вертолёт. Мы думали, что наконец-то вырвались на свободу... но мы не знали… кто-то в нашей группе упорно не хотел, чтобы другие ушли. Он повредил вертолётный двигатель. Мы сразу это поняли. С большим трудом вылетели из города... пролетели миль пятьдесят... прежде чем услышали... увидели... — Женщина обречённо качает головой и поднимает глаза. — Вот так... остальное вы знаете, — она пытается скрыть охватившую её дрожь. Её голос становится пронзительным и полным горя. — Я не знаю, чего вы от меня хотите.
— Ты многое перенесла, — Губернатор похлопывает по её забинтованному бедру. Его поведение внезапно меняется. Он улыбается ей, отталкивается от постели и встаёт. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Настали паршивые времена... но здесь ты в безопасности.
— В безопасности? — она не может совладать со вспыхнувшим гневом. Ярость струится из её глаз. Теперь проступает её несгибаемая сторона — бывалый продюсер, который ни от кого не потерпит всякой херни. — Вы серьёзно?!
— Абсолютно серьёзно, милая. Мы здесь строим нечто хорошее, нечто надёжное. И мы постоянно ищем хороших людей, которые присоединились бы к нам.
— Не думаю, — она бросает на него сердитый взгляд. — Я лучше попытаю счастья с кусачими, подальше отсюда.
— Спокойствие, солнышко. Я знаю, ты прошла через ад. Но это не причина отказываться от чего-то хорошего. Мы здесь строим сообщество.
— Оставьте ваши сказки для кого-нибудь другого! — практически выплёвывает слова ему в лицо. — Я знаю всё о вас.
— Ну хорошо, хватит, — он ведёт себя, словно учитель, журящий расшалившегося студента. — Давай немного отмотаем назад.
— Возможно, вам удаётся дурачить кого-то из этих мужланов своим милым режимом добродетельного пастыря...
Он бросается к ней и даёт ей пощёчину — удар слева наотмашь по покрытому ссадинами лицу — от силы удара её голова врезается в стену.
Женщина ловит воздух ртом и моргает, преодолевая боль. Она проводит рукой по лицу и находит в себе силы говорить очень мягко и размеренно.
— Я всю жизнь работала с мужчинами вроде тебя. Называешь себя губернатором? Серьёзно? Да ты просто задира, который наконец нашёл себе игровую площадку, чтобы покомандовать. Доктор рассказал мне о тебе всё.
Стоя над ней, Губернатор кивает и холодно улыбается. Его лицо застывает. Глаза прищуриваются, свет галогеновой лампы отражается в тёмных радужках двумя серебряными шпильками.
— Я пытался, — шепчет он, обращаясь скорее к себе, нежели к ней. — Видит Бог, я пытался.
Он вновь устремляется к ней, на этот раз хватаясь за её шею. Женщина одеревенело лежит на постели, пока он смыкает пальцы на её горле. Она смотрит в его глаза. Он душит её, и внезапно она затихает. Тело на каталке начинает биться в спазмах, заставляя колёса скрипеть, но она больше не чувствует боли. Кровь отливает от её лица. Она хочет умереть.