Гейб стоит в тени дверного проёма, держа в руках картонную коробку в масляных мокрых пятнах.
— Эй, босс. Вот то, о чём ты…
Филипп молча выхватывает коробку и идёт обратно в дом.
Гейб стоит там, в темноте, раздосадованный бесцеремонным приёмом и захлопнувшейся перед носом дверью.
* * *
В ту ночь Лилли долго не может уснуть. Одетая во влажную от испарины футболку технического университета Джорджии и трусики, она лежит на голом хлопчатобумажном матрасе, пытаясь найти удобное положение и пялясь на трещины в гипсокартонном потолке её убогой квартиры.
Напряжение в затылке, нижней части позвоночника и суставах электрическим разрядом схватывает ее. Должно быть, именно так люди ощущают последствия электросудорожной терапии. Однажды терапевт предложил ей попробовать ЭСТ в качестве лечения ее предполагаемого невроза. Она отказалась. Но ей всегда было интересно, помогло бы ей это.
Теперь уже не осталось ни психиатров с их кушетками, офисные здания уничтожены и обчищены, аптеки разграблены; целая область психотерапии разделила учесть спа-курортов и аквапарков. Теперь Лилли Коул сама по себе, наедине со своей надоедливой бессонницей и мыслями, бесконечно возвращающимися к погибшему Джошу Ли Гамильтонону.
Больше всего Лилли думает о том, что ей сказал Боб Стуки, когда она нашла его в состоянии пьяной кататонии ранее этим днем. Лилли пришлось наклониться ближе, чтобы услышать его настойчивый сдавленный хрип.
— Должен передать ей его слова, — пробормотал Боб ей на ухо, — Перед смертью... он сказал мне... Джош сказал мне... это Лилли... Лилли Коул... это она ...единственная, кого он когда-либо любил.
Лилли никогда не верила в это. Никогда. Ни тогда, когда Боб передал ей те слова, ни когда здоровяк Джош Гамильтон был жив, ни даже после того, как Джош был хладнокровно убит одним из головорезов Вудбери. Выросла ли вокруг ее сердца стена из чувства вины за то, что она ввела Джоша в заблуждение и использовала его в основном для защиты?
Или дело в том, что Лилли просто не достаточно любила себя, чтобы полюбить кого-то ещё?
Выслушав пьяный бред старика, Лилли застыла от ужаса. Она отстранилась от него так, словно он был заразным, и в безумном порыве бежала до самой квартиры, а когда добралась — немедленно заперла дверь.
Сейчас, в бесконечной тьме её одинокой квартиры, от беспокойства и тоски Лилли пробирает дрожь, она жаждет лекарств, которые в былые времена глотала словно конфеты. Она отдала бы свой левый яичник за таблетку Диазепама, Ксанакса, или может, немножечко Амбиена... чёрт, она бы даже на крепкий алкоголь согласилась. Она смотрит в потолок ещё какое-то время, и, наконец, ее озаряет идея.
Она поднимается с постели и заглядывает в ящик из-под персиков, в котором теперь запасов практически не осталось. Среди двух банок консервов фирмы «Спэм», куска мыла, и наполовину израсходованного рулона туалетной бумаги — а туалетная бумага в Вудбери сейчас ценится как золотой слиток на Нью-Йоркской фондовой бирже — Лилли находит почти пустой пузырёк противопростудного средства.
Она допивает остатки и ложится обратно в постель. Потирая глаза, девушка успокаивает дыхание и пытается очистить свой разум, прислушиваясь к монотонному жужжанию генераторов на противоположной стороне улицы, их раскатистый гул отдается в ее ушах биением сердца.
Спустя чуть меньше часа, она проваливается сквозь влажный матрас в лапы реалистичного, леденящего душу кошмара.
Возможно, отчасти дело в приёме лекарства натощак, или в неприятном осадке после ужасного гладиаторского побоища, вцепившегося в её мысленный взор. Или может это результат неразрешённых чувств к Джошу Гамильтону, но по какой-то причине, Лилли обнаруживает себя блуждающей в ночи по городскому кладбищу, отчаянно высматривая могилу Джоша.
Она заблудилась. Позади неё из тёмного леса и со всех сторон доносится дикое рычание. Она слышит хруст веток и гравия, неуклюжие шаги ходячих мертвецов, сотен мертвецов, приближающихся к ней.
В лунном свете она преодолевает надгробие за надгробием в поисках последнего пристанища Джоша.
Сначала ритмичный стук неуловимо закрадывается в её сон, будто издалека. Его слабый отголосок тонет в нарастающих стонах мертвецов. Лилли долго не замечает этого шума. Она слишком занята отчаянным поиском нужного надгробия, петляя среди леса серых, обветшалых надгробий. Кусачие приближаются.
Наконец, вдалеке, на крутом каменистом склоне, среди призрачных деревьев она замечает свежую могилу. В тени одиноко возвышается надгробие из белого мрамора, бледный отблеск лунного света отражается от его поверхности. Надгробие установлено в центре кургана в сырой красноватой земле, и по мере приближения, в лунных лучах Лилли может разглядеть выгравированное на его поверхности имя:
ДЖОШУА ЛИ ГАМИЛЬТОН
Д/Р: 15/1/69 — Д/С: 21/11/12
Лилли начинает идти к могиле, ей становится слышен чудовищный стук. Шумит ветер. Ходячие окружают её. Краем глаза она замечает надвигающуюся на нее толпу. Разлагающиеся трупы появляются из леса, волоча к ней свои ноги, их оборванная похоронная одежда развевается на ветру, десятки мёртвых глаз блестят в темноте, как старинные монеты.
Чем ближе она подходит к могильной плите, тем отчётливее становится шум.
Она поднимается по склону и подходит к могиле. Чудовищный грохот теперь скорее напоминает стук в дверь — или в крышку гроба — приглушаемый слоем сырой земли. Лилли не может дышать. Она становится на колени у надгробия. Стук исходит из могилы Джоша. Он уже настолько громкий, что рыхлая земля по всей поверхности могилы дрожит и осыпается крошечными лавинами.
Ужас мутирует внутри Лилли. Она касается дрожащей земли. Её сердце обливается кровью. Джош там, под землёй, бьёт по стенкам гроба в страшной мольбе, пытаясь освободиться от смерти, сбежать из своей тюрьмы.
Ходячие приближаются к Лилли, она чувствует их смрадное дыхание на своём затылке, их длинные тени скользят вверх по склону с обеих сторон. Она обречена. Джош пытается выбраться. Стук усиливается. Лилли смотрит на могилу, слёзы катятся по её щекам, капают с подбородка. Её слезы орошают землю. Сквозь грязь проступают необтёсанные доски гроба Джоша, за рейками видно движение.
Лилли плачет. Ходячие окружают её. Стук становится громоподобным. Лилли рыдает, она наклоняется и нежно касается гроба, как неожиданно…
... Джош вырывается из деревянного гроба, разламывая доски как, его голодный с нечеловеческим стоном хватает воздух. Лилли бесзвучно кричит. Большое квадратное лицо Джоша наполнено жаждой крови, он тянется к её шее. Его безжизненные глаза блестят как медяки.
Ощущение сомкнувшихся на её шее гнилых зубов будит её в приступе ужаса.
* * *
Лилли резко просыпается, её одежда пропиталась лихорадочным потом, утренний свет перед глазами пульсирует. Кто-то стучит в дверь её квартиры. Она судорожно глотает воздух. Она моргает, пытаясь подавить сцены из кошмара, её собственный крик всё ещё звенит в ушах. Стук продолжается.
— Лилли? Ты в порядке?
Знакомый голос, едва слышный из-за входной двери. Она трет лицо, глубоко дыша и стараясь взять себя в руки.
Наконец, Лилли удаётся сфокусировать свой взгляд, и её дыхание приходит в норму. Она встаёт с постели, её голова кружится. Она находит свои джинсы и майку. Стук в дверь становится невыносимо громким.
— Иду! — кое-как выдавливает она, натягивая одежду.
Девушка подходит к двери.
— Ох... привет, — открыв дверь, бормочет она Мартинесу, стоящему на пороге в бледном свете.
Высокий, стройный латиноамериканец с банданой на голове, его мускулистые руки обтягивают рукава рабочей рубашки. Автомат переброшен через его широкое плечо, а красивое лицо нахмурено.
— Что, чёрт возьми, происходит? — говорит он, бегло осматривая Лилли, его тёмные глаза горят беспокойством.
— Я в порядке, — говорит она несколько неубедительно.