— Ты забыла?
— Эм... нет.
— Собирайся, Лилли, — говорит он. — Мы готовимся к вылазке, о которой я тебе говорил. Нам понадобится любая помощь.
Глава 3
— Доброе утро, босс!
Гас, коренастый лысый мужчина средних лет, приветствует Мартинеса и Лилли у крайнего тягача с полуприцепом, блокирующего выход из северных ворот города. Из-за своей бычьей шеи и футболки без рукавов, пропитанной машинным маслом и туго натянутой на большом животе, Гас производит впечатление тупого инструмента. Однако недостаток ума он возмещает преданностью.
— Доброе утро, Гас! — говорит, приблизившись, Мартинес. — Захватишь парочку канистр для горючего, вдруг нам там улыбнется удача?
— Сию минуту, босс!
Сунув под мышку пистолет 12-го калибра словно еще не прочитанную газету, Гас начинает суетиться и семенит прочь. Мартинес и Лилли наблюдают, как приземистый колобок исчезает за углом.
Лилли глядит на восток и видит утреннее поравнявшееся с верхушками баррикад солнце. Ещё даже нет семи, а прохлада прошлой недели, такая непривычная для этого времени года, уже развеялась. В этой части Джорджии весна бывает по-детски непредсказуемой — может начаться с холода и дождей, а потом, без всякого предупреждения, превратиться в жаркую и влажную.
— Лилли, почему бы тебе не поехать сзади вместе с остальными? — Мартинес кивает в сторону большого военного грузовика, который стоит неподалёку. — Я бы взял старину Гаса на переднее сиденье, на случай если придётся что-то убирать с пути.
Тяжёлый грузовик стоит неподвижно под тенистыми дубами боком к тягачу. Он выделяется огромными шинами, заляпанными грязью, и бронированным заклёпанным наглухо корпусом, прочным, как танк — недавнее приобретение с соседней базы Национальной Гвардии. Люк в задней части обит брезентом.
Пока Мартинес и Лилли приближаются, из-за грузовика, вытирая руки о засаленную тряпку, появляется мужчина постарше. На нем бейсбольная кепка и безрукавка техперсонала. Закалённый, поджарый, с лукавым взглядом и бородкой с проседью, Дэвид Стерн, шестидесяти с лишним лет, держится с едва уловимой надменностью и жёсткостью школьного футбольного тренера.
— В ней было меньше литра, — говорит он, обращаясь к Мартинесу. — Я залил немного отработанного масла... пока должно хватить. Доброе утро, Лилли.
Лилли слегка кивает мужчине и невнятно бормочет слова приветствия.
Возвращается Гас с парой потрёпанных пластиковых канистр.
— Положи их на заднее сиденье, Гас.
Мартинес кружит у задней части грузовика. Лилли и Дэвид следуют за ним.
— И где же маленькая леди, Дэвид?
— Здесь, внутри!
Брезентовый завес откидывается, и Барбара Стерн высовывает наружу седую голову с растрёпанными серебристыми кудрями стареющей матери земной. Ей тоже за шестьдесят; она одета в джинсовую куртку поверх выцветшего хлопчатобумажного гавайского платья. Её изборожденное морщинами, загорелое лицо оживлено острым умом, который, по-видимому, заставлял её мужа ходить по струнке все эти годы.
— Пытаюсь обучить здесь малыша кое-чему. Все равно что зубы дергать.
«Малыш», о котором идёт речь, в тот же миг выглядывает из крытого кузова рядом с ней.
— Бла, бла, бла, — говорит юноша, плутовато ухмыляясь.
У длинноволосого брюнета Остина Балларда, в его прекрасные двадцать два, кофейно-коричневые локоны и глубоко посаженные, озорно сверкающие глаза. В короткой кожаной куртке, со множеством побрякушек на шее, он излучает ауру второразрядной рок-звезды, неисправимого «плохого парня».
— Чёрт возьми, как ты её терпишь, Дейв? — интересуется он.
— Много пью и соглашаюсь со всем, что она говорит, — остроумничает Дэвид Стерн из-за спины Мартинеса. — Барбара, хватит хлопотать над мальчишкой.
— Во имя всего святого, он пытался здесь прикурить, — ворчит Барбара Стерн. — Хочешь, чтобы я разрешила ему закурить и отправить нас всех к праотцам?
— Ну ладно вам, хватит.
Мартинес проверяет магазин с боеприпасами. Он очень озабочен, возможно даже немного нервничает.
— У нас есть дело. Вы все в курсе, что делать. Давайте постараемся максимально безо всякого дерьма.
Мартинес отправляет Лилли, Дэвида и остальных в кузов, а сам ведёт Гаса к кабине.
Лилли залезает в душный крытый фургон. Непроветриваемое пространство пахнет застарелым потом, порохом и забродившим виноградом. От зарешёченных ламп исходит скудный свет, освещающий ящики на ребристом полу вдоль каждого борта. Лилли ищет взглядом куда бы присесть.
— Я занял тебе место, — говорит ей Остин с лёгкой похотливой усмешкой, похлопывая по свободной коробке рядом с ним. — Ну же, присядь... Я тебя не укушу.
Лилли закатывает глаза, вздыхает и садится рядом с парнем.
— Держи свои руки при себе, Ромео, — шутит Барбара Стерн с противоположной стороны их мрачного заточения. Она сидит на низком деревянном ящике рядом с ухмыляющимся этим двоим Дэвидом.
— А что — они и в самом деле хорошая пара, разве не так? — говорит Дэвид, и его глаза весело блестят.
— О боже, — шепчет Лилли с лёгким отвращением. Меньше всего ей хочется заигрывать с двадцатидвухлетним пацаном, тем более таким надоедливо флиртующим, как Остин Баллард. На протяжении последних трёх месяцев — с тех пор, как он, истощённый и обезвоженный, прибился к Вудбери с севера с группой из десяти человек всякого сброда — он не пропускает ни одной одинокой не достигшей менопаузы юбки.
Хотя, откровенно говоря, стоит признать, что Остин Баллард был из тех, про кого её давняя подруга Меган сказала бы «глаз радуется». Он, со своей кудрявой шевелюрой и длинными ресницами, легко бы сумел воспламенить одинокую душу Лилли. Кроме того, в этом парне, кажется, есть нечто большее, чем просто приятная внешность. Лилли видела его в действии. Под видом мальчика-красавчика и шармом проказника скрывается несгибаемый, ожесточённый бедой молодой мужчина, который и глазом не моргнет — пожертвует собой ради своих товарищей по выживанию.
— Лилли нравится играть в недотрогу, — подкалывает Остин, всё ещё криво ухмыляясь. — Но она передумает.
— Мечтай дальше, — бормочет Лилли. Тем временем грузовик вздрагивает и начинает реветь.
Двигатель набирает обороты, кузов содрогается и автомобиль медленно трогается с места.
Лилли слышит работающий снаружи второй мотор — большой дизель. Её желудок сжимается от этого звука, когда она осознаёт, что это открывается выход.
* * *
Мартинес наблюдает как тягач медленно сдаёт назад от прохода. Высокая громадина чихает и извергает выхлопные газы, открывая двадцатипятифутовый просвет в баррикаде.
В сотне ярдов отсюда в лучах бледного солнца показались примыкающие к Вудбери леса. Ходячих нигде не видно. ПОКА. Солнце, стоящее низко над горизонтом, просвечивает сквозь далёкие, окутанные дымкой деревья и рассеивает предрассветный туман.
Проехав ещё двадцать футов и поравнявшись с часовыми, Мартинес тормозит и опускает стекло. Двое стрелков взгромоздились на красную мусороуборочную машину в углу стены.
— Миллер! Окажи мне услугу, будь другом?
Один из мужчин — тощий афроамериканец в свитере Atlanta Falcons (профессиональная команда по американскому футболу из Атланты, штат Джорджия — прим. перев.) — перегибается через край.
— Говори, босс.
— Пока нас нет, не пускай ходячих на стену. Сможешь это для меня сделать?
— Будет сделано!
— Чтобы на обратном пути мы попали внутрь без проблем. Понимаешь меня?
— Сделаем в лучшем виде! Не переживай!
Мартинес вздыхает, снова поднимая стекло.
— Ага, конечно, — бормочет он еле слышно, резко включает мотор и давит на газ.
Автомобиль с грохотом уносится прочь в туманное утро.
Через водительское окно Мартинес бросает быстрый взгляд в боковое зеркало. Сквозь завесу пыли, поднятой огромными шинами, он наблюдает как Вудбери отдаляется от них.