– Вы же можете стать графиней!
– Но я и так урожденная графиня Росвуд, – ответила я.
– Но, став женой Рэтклифа, вы сможете бывать при дворе!
– Ты, кажется, забыла, Нэн, что я стала любовницей Филиппа.
От Нэн у меня не было тайн. Но, выслушав это мое возражение, она лишь насмешливо пожала плечами. Впрочем, ночью меня поджидала неожиданность. Узнав о том, что его отец сделал мне предложение, Филипп принялся убеждать меня выйти замуж. Он горячо говорил, что не желает расставаться со мной, и что замужество, по его мнению, лучший способ сохранить нашу любовь. Филипп клялся, что отец не будет докучать мне. Филипп якобы точно знал, что старый граф уже не способен на любовную близость с женщинами.
Всякий раз, когда я влюбляюсь, я немного теряю голову. И на этот раз так и случилось. Я сдалась на уговоры Филиппа. Если бы знала, если бы я знала, к чему это приведет…
Глава тринадцатая
Сначала рухнули надежды блистать при дворе. Сразу же после свадьбы граф увез меня в свое поместье. Малышку Сьюзен и Нэн я взяла с собой, маленький Брюс остался в семье Элмсбери. Поместье Рэтклифа оказалось великолепным, но совершенно уединенным замком. Роскошное строение было окружено прекрасным парком, вокруг простирались густые леса. Граф и Филипп проводили дни, занимаясь охотой и приводя в порядок обширные коллекции графа. Дженифер, молодая жена Филиппа, простенькая сельская дворяночка, целиком была погружена в хозяйственные заботы и заботы о детях. Она отнеслась ко мне очень дружелюбно, восхищалась моей красотой и элегантностью. Но я скучала, мне было тяжело в этой глуши, я тосковала без моего суетного шумного Лондона. Но самое печальное и тягостное заключалось в том, что, хотя старый граф и не был способен к телесной близости с женщинами, но еженощно он заставлял меня делить с ним постель, и мучил своими тщетными попытками овладеть мною. С Филиппом я могла встречаться только днем. Мы выбирали час, когда граф запирался у себя в кабинете и что-то писал, и порознь выезжали за пределы парка. Слава богу, прогулки нам были разрешены. У нас завелось определенное место, в чаще, на поляне. Там предавались мы нашей запретной страсти.
О, как же мы были молоды и наивны! Мы полагали, будто сумели обмануть бдительного старого Рэтклифа. Но он узнал все! И страшно отомстил нам.
Однажды вечером граф неожиданно уехал в Лондон. Но радовались мы напрасно. Утром рано в мои покои прибежала встревоженная Дженифер. Филипп внезапно и тяжело заболел. Я бросилась к нему. Он был уже без чувств. Жить ему оставалось каких-нибудь несколько минут. Вскоре дыхание его прервалось. Мне хотелось рыдать, кричать, рвать на себе одежду, но отчаяние Дженифер, законной супруги Филиппа, сковывало мои чувства. Мне не хотелось оскорблять эту милую простодушную женщину. Она не понимала, что послужило причиной внезапной смерти Филиппа. Но я сразу поняла все. Старый граф отравил сына. Значит, он обо всем узнал. Что же ждет меня? Какая смерть? Отрава? Кинжал? Я кинулась к себе в спальню. Скорее собраться и бежать отсюда вместе с верной Нэн и Большим Джоном. Они уберегут меня и малышку Сьюзен.
Но едва я вбежала в спальню, как дверь за мной захлопнулась и была заперта на ключ. Это сделали следившие за мной по указанию своего господина доверенные слуги Рэтклифа.
Я металась по комнате как разъяренная львица. Я рвала простыни и била посуду. Я колотила кулаками в дверь и в отчаянии громко кричала:
– Выпустите меня! Выпустите! Позовите леди Дженифер!
Но слуги получили приказ не допускать ко мне Нэн и Дженифер.
Спустя несколько часов я была так измучена, что без сил упала на постель. Меня сморил тяжелый сон. Движение и легкий шум разбудили меня. В спальню вошло несколько слуг. Один из них нес поднос с едой. Я вскочила и кинулась к двери, но остальные удержали меня. Дверь снова захлопнулась. Я зарыдала. О еде я и не думала. Смеркалось. Голод начал брать свое. Я уже другими глазами смотрела на паштет, пудинг и вино. Я приняла решение подкрепить свои силы. Протянула было руку к подносу, но тотчас отдернула. Яд! Граф может отравить и меня. Машинально я отошла к окну, подальше от опасного подноса. На карнизе ворковали голуби. К ним осторожно подкрадывались две дымчато-серые кошки. Я распахнула окно и опорожнила тарелки и кувшин. Кошки жадно набросились на мясо, даже не замечая голубей, которые с такой же жадностью клевали. Я замерла, не сводя глаз с этой вроде бы мирной картины. Прошло совсем немного времени. И птицы, и животные были мертвы! Яд!
Этой опасности я избежала. Но что же будет со мной дальше? Как спастись? Я в руках беспощадного мстителя за свою поруганную честь. Граф не пощадил родного единственного сына, что же он сделает со мной? Что будет с моими детьми?
Внезапно меня осенило. Окно! Широкое окно. Я легко распахнула его. Оно открыто. Но спускаться с такой высоты. Однако выхода не было. Сначала мне было очень страшно, но постепенно я успокоилась. Движения мои обрели уверенность. Цепляясь за многочисленные выступы стены, я спускалась все ниже и, наконец, соскользнула на землю. Платье мое было порвано, ладони горели, колени были исцарапаны. Но я ни на что не обращала внимания. Я прокралась в комнату Нэн и Большого Джона. Скорее, скорее! Я поспешно прервала их изумленные возгласы. Нэн быстро подшила для меня один из костюмов Джона. Я, Джон, Нэн с маленькой Сьюзен на руках пробрались в конюшню и запрягли лошадей в карету. Через несколько часов мы были уже в безопасности в поместье Элмсбери. Я расплакалась на груди у Эмили и поведала ей обо всем. Она искренне мне сочувствовала.
Ночью я не могла уснуть. Теперь меня мучила мысль о том, что граф-убийца останется безнаказанным. Нет, этого не будет, не должно быть! Я разбудила Большого Джона, снова надела мужской костюм, мы отправились в Лондон верхом.
На подступах к городу нас застала суета, суматоха, шум, отсветы пламени и дымовая завеса. Мы мчались прямо навстречу ужасному пожару. Но ничто не могло остановить меня. В городе мы с трудом пробрались к дому Рэтклифа. Улицы заполняла толпа бегущих в панике людей. Возле дома суетились слуги, грузили имущество. Мы вошли беспрепятственно, никто не обратил на нас внимания.
Граф сидел в кабинете, поспешно укладывая в дорожный сундук какие-то бумаги. Я вошла. Большой Джон остановился в дверях. Граф поднял голову, заслышав шаги. Сначала он не узнал меня в мужском костюме. Он не понял, кто мы.
– Вы не узнаете меня, граф? – спросила я.
– Вы? Эмбер! Вы живы?
– Да, – сухо и спокойно ответила я.
– Зачем вы здесь?
– Затем, чтобы наказать сыноубийцу!
– Тогда накажите себя! Это вы виновны в смерти Филиппа.
– Я уже достаточно наказана.
С этими словами я приблизилась к графу и, не дав ему опомниться, ударила его с размаху по щеке. Он, не мешкая, ответил мне ударом, от которого я упала на пол. Большой Джон рванулся к нему и крепко схватил за руки. Граф тщетно пытался вырваться. Большой Джон зажал ему рот ладонью, чтобы тот не мог позвать на помощь своих слуг.
– Ну? – Большой Джон повернул голову ко мне, ожидая моего приказа.
Я уже не владела собой.
– Убей, убей его! – крикнула я.
Сильные пальцы гиганта сомкнулись на горле старика. На мгновение меня охватил ужас. Ведь я приказала совершить убийство! Но тотчас же перед моими глазами возник умирающий Филипп, его отчаянно рыдающая жена. Я отвернулась, чтобы не видеть смерти графа, но не препятствовала ей.
В камине горел огонь. На столе в медном подсвечнике оплывала свеча. Я подожгла занавеси. Мы с Большим Джоном выбежали из комнаты. Спускаясь по черной лестнице, мы столкнулись с грабителями, тащившими тяжелый сундук. Но нам было все равно. Мы спешили покинуть дом, где начинался пожар.
Никто никогда ни словом не обмолвился с том, что графа могли убить. Об этом лишь тихо сплетничали. Официально считалось, что Рэтклиф погиб во время ужасного пожара, унесшего множество жизней и превратившего целые кварталы в черные руины. Я снова стала вдовой.