========== Часть 1 ==========
Они уже несколько раз ходили на свидания – гуляли, ужинали, целовались. Эмма не знала, был ли это опыт двух столетий жизни или Киллиану при рождении досталась эта сверхспособность, но целовался он просто потрясающе – самозабвенно, упоенно, до припухших губ и подламывающихся коленок. И хотя она чувствовала желание мужчины и не скрывала свое, он не предлагал ей перейти на следующий уровень. Почему? Что это было? Проявление благородства с его стороны? Или он так ясно видел страх самой женщины. Тот самый барьер, что долгое время заставлял ее отрицать свои чувства, а теперь не давал возможности стать с любимым еще ближе.
Эмма уже почти ненавидела себя за это.
Необыкновенно погожий денек выманил многих обитателей Сторибрука на улицу, и их семья не стала исключением. Встретившись в парке, Эмма и Киллиан ненадолго присоединились к устроенному родителями пикнику, а позже отправились на прогулку.
– Все в порядке?
Мужчина легонько сжал ее ладонь, заставляя посмотреть на себя.
– Да. Нет… – остановившись, она с сожалением посмотрела на свои новые туфли, так чудесно сочетающиеся с надетым сегодня платьем, и вздохнула, – В магазине они казались гораздо удобнее.
– Ну так в чем дело, Свон? Сейчас купим другие!
Быстрое движение, – и пират в лучших традициях похищения подхватил ее на руки, явно собираясь таким образом доставить в магазин.
– Стой! Крюк, не смей!
Эмма невольно ухватилась за крепкие плечи, а прозвучавшая в ее голосе паника заставила его лукаво улыбнуться:
– Что, Свон, боишься, что не удержу такое сокровище?
– Ничего подобного!
Ну не говорить же ему, что ее жутко смущает это подвешенное состояние и слишком оголившиеся ноги?
– Здесь до дома недалеко, давай зайдем, я переобуюсь?
Уютная тишина и благословенная прохлада квартиры казались средоточием всего самого желанного, а уж возможность скинуть неудобную обувь и вовсе подарком небес.
– Сальваторе Феррагамо следовало заставить ходить в них пожизненно, – проворчала Эмма.
Прохладная вода приятно освежила ступни, и женщина, давая себе отдых, босиком прошла к хозяйничавшему на кухне пирату.
– Кто это? Итальянец?
Из недр холодильника им уже был извлечен сок в тут же запотевшем стеклянном кувшине, а из шкафчика – пара стаканов.
– Да, он изобрел туфли на шпильке, – Эмма с благодарностью приняла один из стаканов и сделала глоток.
Киллиан был слишком близко, всего лишь в шаге, и эта близость ощущалась острее от осознания того, что они одни.
Совершенно одни.
Впервые.
Внезапно стало жарко, и этот жар не имел ничего общего с температурой в помещении. Пытаясь скрыть замешательство, она поднесла стакан к губам, делая еще один глоток. Рука дрогнула, и капелька сока сорвалась вниз, прочерчивая короткую влажную полоску по груди.
Вот дьявол!
Мужчина заметил это, и его взгляд, – тяжелый, голодный взгляд пирата, – заставил залиться румянцем. Он не двинулся вперед, ничего не сказал, просто продолжал смотреть, и ее сердце точно споткнулось на полустуке.
– Киллиан…
Ее голос прозвучал почти жалобно. Эмма чувствовала себя на краю пропасти и теперь собиралась сделать шаг, не зная, подарит ей этот шаг падение или полет.
Синие глаза прожигали насквозь, плавили внутри что-то, заставляющее ее неосознанно сжимать бедра.
– Родная, я поклялся себе ждать столько, сколько потребуется, пока ты сама не решишь, что готова.
Хрипловатый голос сам по себе был почти сексом, едва не заставив ее застонать, и сейчас даже без своего дара она не сомневалась, что его слова – правда.
Что может быть проще – шагнуть вперед, коснуться его, прижаться, поцеловать…
Стакан громко стукнул, соприкоснувшись со столешницей, и недопитый сок плеснулся через край, облив пальцы.
Она сделала этот шаг – бесконечно долгий миг движения, – и потянулась дрожащими пальцами к его лицу. Мужчина перехватил ее руку своей, коснулся губами ладони, лизнул, собирая сладкие капельки, мягко вобрал в рот два пальца, и от легкого ощущения посасывания остатки ее самоконтроля разлетелись вдребезги.
– Киллиан…
Он удержал ее, прижав второй рукой, развернулся вместе с ней легко, точно в танце, вжал в край столешницы, и только потом выпустил ее пальцы, напоследок вновь поцеловав ладонь.
Нависая над ней, заглядывая своими синими глазами словно в самую душу, он то ли пытался найти, то ли отыскал там что-то, и не поддаться этому взгляду было невозможно.
– Хочу тебя…
Запустить пальцы в густые темные волосы, перебирая мягкие пряди, притянуть его к себе, привстать на цыпочках и прижаться к губам, что так манили, провести языком, заставляя раскрыться, углубить поцелуй…
Он подхватил ее, приподнял, усаживая на край столешницы, и пришлось крепко обхватить его бедра ногами. Тело откликалось дрожью на силу его возбуждения и она вжималась, терлась о него, чувствуя пьянящий жар даже сквозь плотную ткань джинсов. Крепкая рука на пояснице, удерживая, ладонь – на затылке, заставляя запрокинуть голову и подставить этим ищущим губам лицо, шею, грудь, и сорванное дыхание, и эти толчки навстречу, всего лишь имитация секса, всего лишь…
Оргазм захлестнул ее, неожиданно яркий, сильный, и, кажется, она закричала, выгибаясь в его объятьях и захлебываясь, а мужчина обнимал ее и что-то шептал, шептал…
Она обняла его в ответ, приходя в себя, потерлась щекой о его щеку, ощутив чувственную колкость щетины, шепнула: «Пойдем в кровать?», и легонько прикусила мочку уха, касаясь языком и чувствуя металлический привкус серьги.
Мужчина подхватил ее на руки, удерживая на весу, смял губы жадным поцелуем. Она не запомнила путь к постели, и поняла, что они на месте лишь ощутив, как бережно ее опускают на покрывало.
Он стоял перед ней, взъерошенный, возбужденный и прекрасный настолько, что сердце сжималось.
Эмма приподнялась на коленях на краю кровати, стянула платье через голову, оставшись в одном белье, и наградой ей был его резкий выдох:
– Ты восхитительна!..
Его искренний восторг подстегнул ее, по телу словно пустили ток, от которого сладко зашлось в груди и ниже, и оставаться дальше принимающей, пассивной просто не было сил.
Кожаная куртка полетела на пол, с пуговицами и манжетами рубашки пришлось повозиться чуть дольше, и проложить цепочку поцелуев от горла вниз, следуя за дорожкой темных волос к моментально поджавшемуся животу показалось самым правильным, что можно было сделать.