— Анкит! Анкит! Анкит! — слыша, как скандируют его имя, Айдан почувствовал, как его переполняет гордость и усталость. Он и вправду устал. Внезапно в глаза начало темнеть, голова закружилась, он свалился на колени. Такую тошноту Айдан чувствовал впервые, будто бы всё внутренности начали скисать и бурлить. Из раны продолжала течь крови, а левая рука, которая её зажимала, уже была красно-чёрной, от запёкшейся крови. Перед тем как потерять сознание, он услышал
— Лекаря сюда! — в одно мгновение, его окутала тьма.
Глава 3. Амхара
Странное это чувство — алкогольное опьянение. Оно вроде есть, а вроде и нет. Глядя Терона Мейстланда не сразу можно сказать, толи он пьяный, толи притворяется. Походка равная, спина прямая, и взгляд проницателен. Только вот когда он начинает говорить, то тут уже сразу становиться понятно, сколько и когда он выпил. Говоря о его братце-близнеце, Корреалеане Мейстланде, а если коротко, Корр, то по нему сразу было видно, на сколько сильно он пьян. Ноги заплетаться, речь и без того не очень внятная, а в глазах, наверняка двоиться, если конечно не троиться. Два закадычных собутыльника, по совместительству братья близнецы, так ещё и наследники рода Мейстландов, Терон и Корр сейчас стояли перед матерью, старшей сестрой и отцом, как провинившийся, малые, неразумные, да ещё и безответственные, дети, коими они в кругу семьи и считались.
Растрёпанные, густые, чёрные как смоль волосы, немного бледноватые и вытянутые лица, среднее телосложение, высокий лоб, были отличительными чертами всех Мейстландов. Проницательный взгляд Терона, немного с прищуром карих глаз, достался ему от прадеда, который также любил выпить, но умудрялся, каким-то чудесным образом, сохранять трезвость ума. Корр, у которого постоянно было удивлённое выражение лица, с немого приподнятыми бровями, стоял по правую руку от брата. Впрочем, как всегда. Марий Мейстланд, глава рода, точная копия Терона и Корра, только лет на двадцать пять старше, сейчас внимания на сыновей не обращал. Он был занят тем, что перебирал письма, поступавшие к нему каждый день. Так же он часами корпел над картой города, шаг за шагом продумывая оборону и пути к отступлению. Сейчас, разгильдяйство сыновей волновало его куда меньше, чем высокая активность гильдии воров, план обороны и прочие проблемы его земель.
Сейчас, воспитанием сыновей с помощью метода кнута и пряника, а чаще кнутом, занималась Эрвина Мейстланд, урождённая Прейд. Красивая и гордая собой, осанистая, с длинной и тугой косой тёмно-каштанового цвета и румяной кожей, мягкими скулами, капризная и иногда жесткая, с постоянно презрительным взглядом, она восседала гордо и надменно за обеденным столом, попивая сухого вина из серебряного кубка. Большой обеденный зал, в центре которого стоял длинный расписной стол из тёмного дуба, накрытый белейшей скатертью и самыми вкусными яствами. За ним сидели трое. Марий Мейстланд восседал во главе стола и совсем не прикоснулся к поданному ему жаркому. В то время как Эрвина и ей дочь покончили со своими порциями и сейчас обе понемногу пили красное вино. Знамя Мейстландов, пикирующий сокол, висело на всех четырёх стенах большого зала. Стража за входной дверью перекидывалась в карты, не особо прислушиваясь к тому, что там происходит в господской семье.
— У меня сердце кровью обливается, когда я вижу вас, в…в таком состоянии! — как всегда с упрёком и ехидством проговорила она. Она откинулась на остроконечную спинку стул, закинув ногу на ногу. Длинное в пол платье тёмного зеленого цвета её абсолютно не мешало.
— Матушка, мы…ик… стеклы как трезвушко…ик…ой… да только что же всё нормально было — Корр с трудом держался на ногах, поддерживаемый своим братом. Ему не хотелось вновь что-то говорить, потому что Терон уже толкнул его локтем в бок, сбив и без того неровное дыхание.
— Корр…ик…молчи…ик…иначе…ох… просто помолчи — было смешно наблюдать за тем, как близнецы держать друг друга под руку, чтобы не свалиться на пол.
— И в кого вы такие пошли? Ни ваш отец ни я так не упивались! Вы до этого дня так не упивались! –
— Я бы поспорил…ик… но… это как всегда… будет бесполезно. — ответил Терон, на лицемерия матери.